— Твой позывной будет Орел, — сказал он Льву, — а твой, Чаплин, — Ласточка. Старшим у вас будет Ангел. С него буду спрашивать, как дела там, в вашем гнезде.
Ангел был сильно пожилой, далеко за пятьдесят, каппелан. При том тот иногда проявлял необъяснимое мальчишеское озорство. Такой престарелый сорванец. Чаплин часто называл его старик Шапокляк.
Непонятно, сказал Эдуардыч последнее всерьез или так своеобразно пошутил. Он часто выражался так непонятно.
На прощание, не церемонясь, охлопал этих двоих ладонями: проверил, нет ли у них стволов или ножей. Льву и Чаплину, как новичкам, не доверяли и на их самолюбие внимания не обращали.
— Что-то Ангел не идет, — сказал после этого Эдуардыч. — Ладно, идите, я ему позвоню. Встретитесь где-нибудь, три богатыря! Ступайте!
* * *
Старший среди богатырей был болгарином, поэтому звали его так странно, Ангел. Немолодой мужик, тоже недавно появившийся в ордене.
Этот Ангел встретился им в маленьком переулке, шел навстречу, энергично стуча тростью, маленький, с большой головой.
— Так вот вы где! — заговорил он. — А я специально не пошел к Эдуардычу, не люблю политинформации его выслушивать.
Чаплин сразу стал жаловаться, что ему не доверяют оружия.
— Э, какой ты стрелок! — прервал его Ангел и решительно взмахнул рукой. Несмотря на трость, он всегда энергично махал руками при разговоре, жестикулировал и о любой самой обыденной вещи высказывался предельно уверенно. — Вот я со ста метров в монету попадаю. Из самого древнего ветхого пистолета. В Болгарии еще со времен русско-турецкой войны в каждой семье оружие хранится, валяется, как хлам. Старинные ружья, винтовки, револьверы, холодное тоже. Пробовал я его покупать. Там сейчас бедно живут, и это старье дешево продают, а в Москве в каждой антикварной лавке такое бешеных денег стоит. Какой-нибудь седельный пистолет метровой длины — уникум, раритет для московских, — Ангел шел с непонятной торопливостью, энергично стуча тростью по асфальту. — Давайте так, немного маршрут изменим. Хочу в детский парк зайти, в живой уголок. Тамошней лисе куриные кости тащу.
Лев видел, что Ангел несет по-старомодному завязанный тряпичный узелок, по своему обычаю энергично машет им на ходу.
— Ездил раньше в Болгарию сам, но мне дорого, — продолжил говорить Ангел. — Пробовал посредников из тамошних найти — бесполезно, доверять им нельзя. Тяжело с нами болгарами дело иметь — жулики.
Они шли вдоль железного забора детского парка. Еще не начинало темнеть, но жара спала, наступило блаженное вечернее тепло.
