— Вы можете утверждать, что я разрушил Карфаген, — сказал Шелестов, и эта несмешная шутка с Карфагеном тоже уже звучала здесь. — Но я ведь этого не помню. Как я могу признать то, чего не помню?
Хлоп! — ящик стола со стуком въехал в глубь стола. Шелестов поймал лукавый взгляд следователя.
— В прошлый раз, кажется, в пятницу, ты мне сказал, что у тебя случаются прозрения…
— Это было не в пятницу, а в четверг, — поправил Шелестов.
— Правильно. В четверг, — обрадовался следователь. — Выходит, что-то в твоей памяти удерживается? Какая же это амнезия? Это брехня, Саша… Долго упрямиться будешь?
— Когда я проходил экспертизу вменяемости у психиатров, — сказал Шелестов, — меня проводили через наркоанализ для распознавания симуляции. Результат был отрицательный… Вы почитайте в справке, там все написано…
— Пропуск! — прорычал следователь.
— Что? — не понял Шелестов.
— Пропуск давай, я отмечу, чтобы тебя в последний раз выпустили!
Какой это был по счету дубль? Шелестов, выйдя из здания военной прокуратуры, пытался сосчитать, сколько раз он уже сюда приходил. Двадцать? Это был затянувшийся бред. И бред был настолько бредовым, что Шелестов даже краешком, даже тенью не принимал его близко к сердцу. Как если бы его подозревали в том, что он — инопланетянин.
А подозревали его в чем-то страшном, будто он там, на Войне, убивал детей, стариков и женщин.
«Когда мне тоскливо, я становлюсь авантюристом», — подумал Шелестов.
По обе стороны тихой дачной улочки тянулись нескончаемые заборы и изгороди, из-за которых выглядывали стены, балконы и крыши особняков. Фонарей на этой улице не было, и когда Шелестов дошел к плотному строю вековых буков, стемнело настолько, что он едва разглядел нумерацию на доме.
Калитка во двор была распахнута настежь, может быть нарочно для Шелестова. Он прошел по дорожке, выложенной из цветных плиток к дому, под фонарь, несколько секунд постоял у двери, читая позеленевшую от сырости претенциозную медную табличку: "Д-ръ Козыревъ С. Ф." И нажал кнопку звонка. Через полминуты он позвонил еще раз.
Гигантский пес рысью подбежал к нему, шумно понюхал грудь, вильнул хвостом и сел в метре. Следом за догом из темноты появился молодой худощавый мужчина, как и Шелестов, одетый в спортивный костюм.
— Это мы с вами разговаривали по телефону? — спросил он и протянул руку. — Станислав Федорович. Можно просто Стас. Медицинскую книжку взяли?
Он зазвенел ключами, отпирая дверь, впустил в дом сначала собаку. Они поднялись на второй этаж.
