Шелестов стоял рядом, наблюдая за работой незнакомцев. Один из них, вытирая со лба пот, покосился на него и проговорил:
— Чего надо?
— Пройти.
— Живешь здесь, что ли? — спросил другой, в черной куртке.
— Пока живу.
— Ну, тогда валяй.
Дверь в его комнату была распахнута, левая стена под самый потолок была заставлена коробками. На матраце, расстеленном у батареи, аккуратно разложены бутылки.
Один из незнакомцев, со стамеской в руке, наблюдал за Шелестовым, потом спросил:
— Слушай, командир, ты здесь ночевать собрался?
— Да, во всяком случае, еще неделю.
Парни хихикнули, скривили губы.
— Не, не получится неделю.
— Бабка сдала нам эту комнату под склад, — объяснил тот, что был со стамеской. — Сейчас товар косяком пойдет, места здесь для тебя не останется.
— Эту комнату я снял до весны, — сказал Шелестов, присел у матраца и стал перекладывать бутылки на пол. — Наверное, вы что-то напутали, ребята.
— Эй, командир! — крикнул один. — А бутылки не лапай, а то дядя по рукам надает.
— И вообще, проваливай отсюда, — добавил второй, вытирая руки тряпкой. — На Казанском вокзале места много. Даю десять минут на сбор вещичек.
Шелестову хватило десяти секунд, чтобы шарахнуть бутылкой о батарею и крепко сжать в вытянутой руке битое горлышко.
Ему вдруг сдавило грудь, и потемнело в глазах. Он еще раз глянул на негативы, лежащие поверх освещенного матового стекла, потом вскочил со стула, подошел к книжной полке, вытащил толстый справочник, полистал его, кинул на пол, вытянул папку, разорвал тесемки, стал вынимать и кидать под себя снимки. Кинулся к телефону, набрал номер и, насколько мог сдержанно, сказал:
— Роза, немедленно принеси мне сверочные таблицы!
Опять сел к матовым стеклам. Смотрел на сплетенье черных и белых пятен, покусывал губы. Потом рывком потянулся к телефону, но тут же в кабинет вошла Розалинда, улыбнулась, что-то спросила, положила на стол книгу, оставила за собой ветерок с запахом дешевых духов и мягко прикрыла за собой дверь. Но Стас не видел и не слышал ее, пальцы листали страницы атласа, отыскивали фотографию, идентичную той, что лежала перед ним на стекле. Наконец, замер, склонился над снимком в альбоме, потом перевел взгляд на негатив, потом снова на альбом, снова на негатив. Потом процедил:
— Вот черт!
Оба снимка были очень похожи, почти одинаковы. Под тем, что был в альбоме, стояло слово "Глиома", а на негативе было написано "Шелестов".
Стас снова потянулся к телефону.
