— Галька, я люблю тебя. Но только тебя, понимаешь?
Она заскулила как собачонка, встала, поплелась к автобусу, закрывая лицо ладонями. Ее худенькие плечи вздрагивали.
— Телефон! — попросила она. — Говори, я запомню!
Водитель поиграл дверями, закрывая и открывая их.
— Эй, долго прощаетесь!
— У вас нет ручки? — спросил его Шелестов.
— Говори, я запомню! — Галька встала на подножку. Она уже не плакала, только дрожала. Шелестов сказал. Дверка закрылась. Автобус сразу же рванул с места. Шелестов успел увидеть, что Галька все также стоит у дверцы, прижав ладони к стеклам. Он увидел только ее лицо и две ладони, похожие на налипшие кленовые листья.
Полдень повис над побережьем, и зной, спускающийся сверху, расползался среди камней, куда не проникал даже слабый ветерок с моря, и белые нелепые валуны излучали жар, словно камни из какой-нибудь циклопической парилки.
Даша шла первой, и Стас безоговорочно следовал за ней, по тому маршруту, который выбирала она. Сегодня оказалось очень кстати, что Даша не требовала от него инициативы и каких-нибудь развлечений. Он расслабился, молчание уже не угнетало его, было покойно и легко, и мысли были заняты лишь тем, чтобы удержаться на ногах и не споткнуться. Из-под их ног выскакивали юркие скальные ящерицы, проносились, как маленькие стрелы, по каменному бездорожью, на мгновение застывали, сверкая сочно-зеленой чешуей с перламутровым отливом и молниеносно растворялись в камнях. Булыжники, лежащие у самой воды, отливали тусклой йодной желтизной, и среди них кишели черные крабы.
Внезапно Даша остановилась. Тропинка оборвалась. Там, где должно было быть ее продолжение, плескалось море. Берег в этом месте превратился в отвесную стену, поднимающуюся из моря на десятки метров вверх.
— Как ты думаешь, — сказала Даша, — если нам поплыть вдоль скал, то что мы там увидим?
Она села на корточки, поболтала рукой в воде, выпрямилась и стала раздеваться. Одежду, часы, браслет и клипсы она положила под камень, где Стас определил хранилище, осторожно наступила на скользкий камень и упала плашмя в воду, тут же вынырнула на поверхность — счастливая, сверкающая улыбкой и глазами, откинула мокрую прядь волос на затылок и поплыла вдоль скалы. Ее тело, преломленное, разобранное солнцем и водой на скользящие блики, текло бронзовой струей. Стас нырнул с камня туда, где вода отливала глубинной синевой, и из-под воды увидел, как Даша перевернулась на спину.
Они плескались в голубой ванне среди скал. В этом месте отвесная стена превратилась в нагромождение огромных камней, но при желании можно было выйти на берег. Они заплыли под скалу, козырьком нависающую над водой и очутились в маленьком гроте. На низком своде плясали солнечные блики, отражающиеся от поверхности воды. В полусумраке казалось, будто вода подсвечивается прожекторами из глубины, и от этого она выглядела еще более синей. Даша притихла, она озябла от долгого купания, подбородок ее дрожал. Стас, ухватившись руками за каменный выступ, выбрался на плоский камень, лежащий под углом, сел на него и подал руку Даше. Выпрямившись, он тотчас увидел человека. Человек сидел метрах в пятидесяти от них под можжевеловым деревом и казался крохотным в сравнении со скалой, возвышающейся рядом. Смуглая от загара фигура, вылинявшие шорты, потерявшая цвет майка. Человек смотрел на Дашу, прикрывая глаза ладонью.
