Блондин засопел, склонил голову.
— У меня просто желудок выворачивается, когда я на тебя смотрю, — добавил Шелестов.
— Заткнись, а то урою, — прорычал Бор.
Галька резала хлеб, складывала его на камне, который служил столом. Увидев Шелестова, она помахала ему рукой, крикнула, чтобы он нашел себе булыжник, на котором будет сидеть, и тащил его к "столу". Посреди него уже стояли две кастрюли и дымилась горка раскрытых мидий. Две девушки, похожие на русалок, завернулись в полотенца, обнялись в тени сосны и стали увлеченно болтать. Худенькому Ласковому поручили вскрывать ножом консервы. Он с кряхтеньем трудился над банками, и руки его уже были выпачканы в томатном соусе. Бор с ложкой в руке, как Зевс с жезлом, восседал на камне, подстелив под себя одежду. Безликие, неразговорчивые парень и девушка, одетые в какое-то тряпье, с кожаными шнурками, повязанными на лбу, встали у стола, сцепили пальцы рук на груди, закатили глаза вверх и стали беззвучно шевелить губами. Невесть откуда появился Бродяга. Он кивнул Шелестову и сел в сторонке лицом к морю. Бор встретил его возгласом: "Здравствуйте, Мессир! Горю желанием исповедаться!" Галька спрятала остатки хлеба в полотняный мешок, отряхнула руки и пристроилась рядом с Шелестовым.
— А где Маслина? — спросила одна из русалок.
— Она ходила в поселок на переговорный пункт, — ответил Ласковый. — Должна появиться с минуты на минуту.
— Маслина давно здесь, — вставил Бор. — Я только что видел ее у скалы.
— Сейчас мы позовем ее, — сказали русалки и, держась за руки, запрыгали по камням.
Через минуту они вернулись втроем. В сравнении с белокожими русалками Маслина казалась мулаткой. Она была несколько полновата, и даже просторный махровый халат не скрывал ее тяжелой фигуры. Темные, с каштановым отливом волосы дымовым шлейфом колыхались за ее спиной. Губы ее были ярко накрашены бордовой помадой, огромные темно-сливовые глаза смотрели вызывающе и самоуверенно. На ее широких запястьях матово блестели металлические браслеты, а на пальцах сидели тяжелые перстни.
Маслина села во главе стола на маленький складной стульчик, поцеловалась с Ласковым, которому пришлось вытягивать свои губы чуть ли не через весь стол, спросила, с кем сегодня она еще не виделась и только потом заметила Шелестова. Она рассматривала его долго, оценивающе.
— Ну что ж, очень приятно, что количество наших единомышленников растет, — наконец сказала она. — Значит, Обреченный. Живи у нас, сколько тебе захочется. Очищай свою душу от злобы и ревности. Здесь ты будешь окружен только любовью. Ну и мы в свою очередь будем надеяться на твою щедрость.
