Ещё неделю после девятого мая Кауфман продолжал болеть. Он, конечно, рвался в бой, но не сумел победить утроенные силы – мои, главного врача и медсестры Леночки, взявшей на себя персональную опеку над Михаилом Марковичем. У каждого их этого триумвирата была своя причина: я считала Кауфмана лучшим из учителей, какие встречались мне в жизни, Леночка имела личный интерес, а Алексей Петрович Воропаев справедливо опасался, то без заместителя его собственная жизнь станет значительно более скучной и менее солидной.
Беда была в другом: свалились с сильнейшей простудой ещё три врача, оголив, таким образом, фронт до полного бесстыдства.
Делать было нечего, жители Кириллова продолжали болеть, и Воропаев, посопев, подписал приказ о возложении на меня обязанностей дежурного врача в режиме аварийной ситуации, то есть, сутки через сутки. С выплатой двойной ставки, разумеется.
Я приходила в больницу к двум часам дня и оставалась до следующего утра. Шла домой, отсыпалась, занималась какими-то своими домашними делами и возвращалась на работу назавтра к двум. Продлился такой режим девять дней, или пять дежурств, и всё это время я мало, что замечала вокруг, кроме пациентов.
В один из дней, когда я была дома, пришёл сосед Иван Ксенофонтович. Долго мялся в прихожей, многословно извинялся, что побеспокоил, мол, все знают, сколько на тебя сейчас нагрузили… Из этого я сделала вывод, что информация на нашем левом берегу распространяется с обычной скоростью, махнула рукой и сказала:
– Всё нормально, работа есть работа. Что случилось-то, Иван Ксенофонтович?
– Да хотел у тебя что-то успокоительное попросить. Варвара очень уж хандрит…
Я удивилась и встревожилась: эта пара даже среди моих соседей отличалась особой выдержкой и железобетонным спокойствием. И чтобы она захандрила?
– Весеннее ухудшение самочувствия, или повод есть?
– Собачка наша пропала. Ну, ты знаешь, Гулька, мелкая которая.
О да, собачку я знала! При первом знакомстве эта самая Гулька попыталась цапнуть меня за щиколотку, выше она не доставала. Только моя быстрая реакция уберегла новенькие джинсы от дырок. Впрочем, Варвара эту маленькую дурочку любила без памяти.
– Так может, сбежала? Течки у неё не было? – спросила я, доставая успокоительный сбор и записывая на прицепленной к горлышку сигнатурке: «принимать по столовой ложке за два часа до сна».
