Это новая форма свободы человека, освобождения от прежних ограничений в области обыденного поведения, в переступании через общепринятые нормы морали семейной, общественной и индивидуальной, частной жизни, как они складывались на протяжении двух тысяч лет христианства.
Современный постмодернистский человек более никому и ничему не обязан своими «хотениями» и желаниями. По-своему Достоевский получил известного рода жизненную иллюстрацию своих наиболее расчеловеченных героев. Но они — Смердяков, Свидригайлов, Ставрогин, Валковский — реализовывались по тренду очевидного и явного противопоставления себя существующим нормам и правилам общества. Они понимали себя как неких «сверх-человеков», но очевидно отступали от существующих установлений и норм морали и поведения. Это было заметно и видно и им самим и окружающим. Это был грех своеволия на фоне рационально определенных нравственных законов общества, замешанных так или иначе на религиозной доктрине.
Современный человек во многом и не отдает себя отчета, ч т о именно он нарушает. Его нравственная относительность, выступающая в виде отсутствия уже и базы этой нравственности, даже и не предполагает какую-либо рефлексию над понятиями добра и зла, он поступает так, потому что «открыты врата», предоставлена такая возможность. То есть возникла освященная в известном смысле благосклонностью общества и современной культуры ситуация все большего углубления такого человека во все большие именно что глубины исследования своих инстинктов, нарушения табу, которые и не воспринимаются как табу — в с е можно.
Безусловно, что основная масса людей Запада (в широкой парадигме — как акцентуация ситуации постмодерна) продолжает следовать правилам и установлениям морали, как это делали их родители, родители родителей и т. д. Но — тенденция очевидна и становится все более мощной. Немотивированный сохранением своего внутреннего человеческого достоинства и самобытности нравственного Я, современный человек просто напросто н е в и д и т границ своих поведенческих девиаций и морально-чувственных наслаждений, прежде всего в сексуальной сфере.
Этот человек опасен и тем, что собственная его жизнь, ограниченная всего лишь его наличным кратким бытием, сконцентрированная на получении экстра-сильных чувственных ощущений, приводит его к ситуации, когда он не видит никакой нужды в соблюдении прав и жизни других людей, а фактически относящимся к ним, этим
