Он не избегает аналитичности (вся его проза построена во многом на этом), дизъюнктивности, но все это находится внутри капсулы более целостного понимания и описания действительности. У него нигде не торжествует его собственная авторская точка зрения — нет диктата стиля, нет приверженности какой-то одной точке зрения. Можно на привычном философском языке назвать это исконной онтологичностью мышления и творческого дара (которые выступают неразделимо) Пушкина. Но в том-то и дело, что его онтология, то есть понимание, описание и оценивание самых главных сущностей мироздания, устроены совершенно по-особому и решительно отличаются, например, от онтичности Гоголя или же Достоевского.
В чем же видим мы это отличие, чем оно так принципиально важно для понимания всех аспектов творческого мира писателя? Во-первых, эта его онтичность возникает вне всякой видимой интеллектуальной и культурной традиции. Мы можем, конечно, сделать очередные учтивые поклоны в сторону чуть ли не тысячелетней истории русской литературы, отчетливо понимая, что эта история, хотя и была велика в отдельных своих проявлениях, но в целом она не имела характера сложившейся эстетической системы с явно видимыми этапами развития, освоением накапливаемого опыта, сочетанием учителя и учеников (в художественном смысле). Вовсе нет, в этой истории каждый раз сама литература и ее прикосновение к каким-то иноземным источникам (болгарским, византийским) производится как бы впервые и сызнова, или же повторяет на русском материале исходный образец. Да и многим безымянным авторам древнерусской литературы нет и дела до какого-то конкретного автора (вообще понятие автора по существу в русской культуре необходимо соотносить с именем Пушкина), они придерживаются канона, определенных правил в области описания жития святых, старцев, но и канон и правила не воспринимаются как эстетическая традиция. Более того, само понятие традиции чуть ли не враждебно для подобного рода деятельности древнерусских авторов.
Ниже мы поговорим о миросозерцательных причинах такого подхода, но сейчас продолжим разговор об особой онтичности Пушкина. Помимо акта «первоназывания» (в эстетическом смысле, конечно) предметов, явлений русской жизни, эмоций, психологических нюансов, переживаний и пр. и пр., Пушкин представляет в своем творчестве сразу в завершенном как бы виде весь набор принципиальных сущностей русской культуры. Это отказ от индивидуализма, это понимание исторической связи между прошлым и настоящим страны, это открытие своей культуры для самих себя (самостоятельность, оригинальность и выявленная субъектность) и для всего мира.
