Это была для Сергея индульгенция на все его последующие грехи. Он так и сказал сам себе: "О какой морали теперь можно говорить? Я должен зарабатывать деньги любым способом." Но в душе бесновался восторг. Горе матери стало ему выгодно — оно легко гасило в нем совесть.
— Все, — сказал Ковальский, кидая ракетку на стол. — Двенадцать — пятьдесят. С тобой сегодня играть не интересно.
— Постой! — Сергей взял Мишу за плечо и повернул лицом к себе. — Мне надо с тобой серьезно поговорить.
Миша сел на край стола и скрестил на груди руки. Сергей знал, что означает эта поза. Рыцарь в латах. Космонавт в скафандре. Не достучишься.
— В общем так, — произнес он негромко. — Я тебе ничего не предлагаю, потому что знаю, что ты мне ответишь. Но у меня ситуация безвыходная. Я должен зарабатывать деньги, чтобы купить матери квартиру.
Миша слушал молча. В его глазах читалась настороженность.
— Я нашел методику изготовления триметилфентанила. Но она оказалась невыполнимой. Тогда я разработал свою — более технологичную и приспособленную. Цена на этот порошок огромная. Риска — никакого. В России триметилфентанила еще никогда не было, и ни один эксперт не сможет его опознать…
— А зачем ты обо всем этом мне рассказываешь? — перебил Миша.
— Я прошу тебя в своей лаборатории перегнать, почистить и высушить некоторые реактивы. Только и всего. Синтезировать я буду сам. А тебя прошу только почистить и просушить.
— А где ты собираешься синтезировать?
— Я снял квартиру.
Ковальский, не меняя позы, продолжал смотреть на Сергея холодным и подозрительным взглядом, как смотрит сапер на ржавый снаряд в земле.
— Предположим, у тебя получится, — произнес он. — А как ты собираешься сбыть порошок? Снова через "папочку"?
— Конечно. Никаких других каналов у меня нет.
Ковальский медленно крутил головой.
— Не нравится мне этот дядя, — сказал он.
— Перестань, — махнул рукой Сергей. — Нормальный мужик.
— Этот нормальный мужик, если начнет тонуть, обязательно прихватит тебя с собой. Или, в случае опасности, прихлопнет тебя, как ненужного свидетеля.
Сергей был уверен, что Миша сгущает краски. Насмотрелся американских боевиков, вот и примеряет крутой сюжет на унылую российскую действительность.
— Меня он не прихлопнет, — усмехнулся Хлыстун. — Я курица, которая несет золотые яйца. И пока я их несу, он будет меня беречь и лелеять.
— Ну-ну, — произнес Ковальский свое любимое. — Неси, курочка-ряба.
— Значит, мы договорились? — поспешил внести ясность Сергей. — Я могу на тебя надеяться?
