Сомнений быть не могло — организм начал реагировать на тот порошок, который они синтезировали.
Он почти не заметил, как в комнату заглянула мать. Кажется, она спросила, что с ним случилось, а он, едва шевеля губами, ответил, что простудился. Время словно спрессовалось. Вроде бы, он только что разговаривал с матерью, и вдруг через мгновение на ее месте в дверном проеме оказался отец.
— Ты что, выпил? — спросил он.
Миша смеялся и кутался в одеяло. Его трясло. Предметы мебели кружились перед его глазами, как в калейдоскопе. Отец склонился над ним, принюхался, и пожал плечами.
Телефонный звонок показался ему кашлем туберкулезника. Мать снова заглянула к нему в комнату:
— Миша, это Сережа звонит. Будешь с ним говорить?
Ковальский с трудом поднял трубку.
— Старик, я "поехал"! — услышал он прерывистый, испуганный голос Хлыстуна. — А ты… ты как?
— Так же, — односложно ответил Миша. — Поздравляю…
Ночью он не гасил света и все время думал о том, чтобы не уснуть. Несколько раз он поймал себя на том, что перестал дышать, и буквально с усилием втягивал с себя воздух, а потом выдыхал его, надавливая ладонями на грудь. С ним происходило именно то, о чем предупреждал Серега — от передозировки метадона начинали отказывать безусловные рефлексы.
Он сам не понял, как дотянул до утра.
Несколькими днями позже Серега встретил в аэропорту Мамедова и туалете передал ему порошок, пояснив, что этого порошка хватит на трехлитровую банку готового к употреблению раствора.
В этот же день Ковальский отправил на сберкнижку Женьки Нечипорука сто долларов, переведя их по курсу в рубли. "Все, — подумал он, — выйдя из сбербанка на улицу. — Поигрались немного — и хватит."
Картофельные оладьи с молоком — это полный улет. Женька и Леша уплетали их, сидя на ступеньках крыльца. Бабье лето в Погаре выдалось жарким и сухим. Зеленую листву деревьев еще не тронул багрянец осени. Пахло сеном и яблоками.
— Ну, чего молчишь? — спросил Леша. — Что они там нахимичили?
Женьке было тяжело говорить об успехе Хлыстуна и Ковальского, но он должен был как-то объяснить появление у него денег.
— Им удалось изготовить метадон, — не без усилий сказал он, глядя на пыльную дорогу, по которой хромала старушка и махала березовой веткой, пытаясь загнать во двор упрямую козу.
Леша заталкивал горячую лепешку в рот, тем самым как бы оправдывая свое молчание. Мимо колонки прошла Лена в белом сарафане, похожем на ночную рубашку. Помахала ребятам рукой. Леша, давясь едой, кивнул.
