— Всякий уважающий себя изобретатель, создав что-то новое, обязан испытать его на себе, — сказал Миша. Он подошел к Сергею, взял из его руки колбу и поставил ее на стол.
— Спорная мысль, — усмехнулся Сергей. — А врач Гийотен испытал на себе свое детище?
— Вряд ли. Но имею в виду фармацевтов.
Серега невольно поежился и, не скрывая своей нерешительности, спросил:
— Ты когда-нибудь наркоту пробовал?
— Нет, — спокойно ответил Миша и, вооружившись стеклянной ложечкой на длинной ручке, извлек из колбы и высыпал на препаратное стекло чуть-чуть порошка. Разделил поровну, пересыпал каждую часть на отдельный лист бумаги.
— Подожди, — взял его за руку Серега. — А если, не дай Бог…
— Промоешь мне желудок и вызовешь "скорую".
— Нет, давай вместе, — решился Серега и взял свою "порцию".
Они запили порошок водопроводной водой, и после этого неподвижно сидели друг против друга несколько минут, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Ну? — первым не выдержал Серега. — Ты как?
— Ничего, — ответил Ковальский и пожал плечами.
— И у меня ничего. Может, он получился слишком слабым?
Они приняли еще по щепотке порошка. И снова неподвижно сидели, глядя друг на друга.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Ковальский. — Вроде, все сделали правильно… Для приличия хотя бы голова закружилась.
— На крайний случай можно было бы и сблевнуть разок, — добавил Серега.
— Или пропоносить…
Они смотрели друг на друга с иронией.
— Одно из двух, — вслух подумал Ковальский. — Или мы с тобой изобрели нечто новое, неизвестное науке вещество. Или…
— Или?
— Или нам надо завязывать с химией… Ладно, на сегодня хватит. Я пошел домой.
— Давай еще примем? — предложил Серега, отказываясь признавать поражение.
Ковальский сразу согласился. Каждый высыпал себе в рот немного порошка и запил водой.
Когда Миша запирал дверь лаборатории, Серега его предупредил:
— Если тебе вдруг станет плохо, не вздумай спать, так как может остановиться дыхание.
Ковальский пришел домой. Отец был на судебном заседании, мать тоже еще не вернулась с работы. Миша принял душ, без аппетита съел холодную котлету и с книжкой лег на тахту в своей комнате.
Внезапно он почувствовал, как его прошибло холодным потом. Он откинул книжку и сел. С ним что-то происходило. Сердце колотилось в груди с такой силой, будто он только что пробежал спринтерскую дистанцию. Пот выступил на лбу. В ушах нарастал звон. Ковальский смотрел на предметы в комнате и с ужасом понимал, что начинает путать, где верх, а где низ. Он протянул руку, чтобы взять книгу, но промахнулся. Тело перестало слушаться и потеряло чувствительность.
