Все вокруг от зноя было нечетким, расплывчатым и чуть дрожало. Но здесь Татьяна Николаевна вдруг заметила в выступе, в черной щели камня сверкающие крабьи глаза — две живые подвижные точки. И клешни он положил перед собой — усталые, рабочие клешни.
Еще к камню прилепились темные, плотно закрытые мидии с сухими пучками травы, приросли белые гребешки ракушек. Татьяна Николаевна знала, что все они живые и только ждут вечера, прилива, чтобы задышать, раскрыться, поплавать в море. Вот и ей пора в море. Но сначала Татьяна Николаевна забралась на большой камень.
Камень этот во время одного местного катаклизма откололся от прибрежной скалы и остался самостоятельным между пляжем и морем. В море он вошел лишь одной своей третью. Остальная часть большого камня заняла прочное положение на берегу и теперь, за неимением свободного места на пляже, образовала естественное пристанище для Татьяны Николаевны, возвысила молодую женщину метра на два над уровнем моря и тем самым изменила ее точку зрения на окружающий мир.
На верху камня оказалось углубление, как бы естественное ложе для человека небольшого роста. В изголовье нашелся даже сработанный природой «трон». На ложе была заботливо высыпана мелкая отборная галька, лежать на ней — одно удовольствие. Кто-то уже до Татьяны Николаевны обжил и это место.
Отсюда они видела много неба — светло-серого, в горячей дымке. Далеко на горизонте оно смыкалось с серебристой полоской моря. Полоска дрожала, но не менялась, даже когда по ней тащился черный силуэт баркаса или катера, а иногда корабля.
Если повернуться на правый бок, то в острых неровных краях камня, прямо против глаз, обнаруживалась щель — сквозь нее был виден пляж, полностью укомплектованный праздными людьми.
Но смотреть на них почему-то было скучно, а когда Татьяна Николаевна глядела в небо или на море, ей было хорошо. Она вспоминала про Европу и Зевса, потому что волны ударяли в камень и раскачивали его, как будто вот-вот он вместе с Татьяной Николаевной наверху, как Зевс, уплывет в море.
С камня хорошо было прыгать прямо в море. Но сначала Татьяна Николаевна расправляла на гальке махровую простыню с нарисованными коричневыми щенками по краям. Татьяна Николаевна лежала под солнцем и грелась до того замечательного состояния, когда тепло проникает насквозь даже через простыню — до влажной по утрам гальки и уже начинает расслаблять, потому что внутри камня навстречу теплу возникает однообразная, спокойная мелодия.
