Таня уже была в халате, в мягких тапочках. Сидела, чувствуя такую усталость, от которой качает, раскачивает, словно бы от ветра — от простых слов. И так все хорошо. Эта ночь после песен. Мамина ночная лампа под шелковым, чайного цвета абажуром с прозрачными бисерными кистями. Душистый горячий чай. Песни — замирающие, остывающие, словно сладко зевающие и укладывающиеся спать внутри, на мягкой душе… Таня то говорит, то напевает. Рассказывает маме про вечер. Внимательная, беспокойная улыбка мамы. Как часто повторяется на разный манер в Таниных ночных негромких новостях: «Генка. Генка! Генка, Генка, Генка…»
Счастливые, спокойные вечера! Вечно бы так жить — в своем дому, с доброй, хотя всегда очень усталой мамой, знать, что она тебя обязательно ждет, и обогреет, и напоит вкусным чаем, не упрекнет — только пожалеет и услышит что-то важное для будущего в твоих рассказах, заметит для себя, но промолчит, поцелует на ночь, подоткнет со всех сторон одеяло. Тихо звякнут шары на ее кровати. Пахнет подушка свежим воздухом… Не в прачечной белье стирали. Кот уверенно и неторопливо пересек комнату, потрескивают доски пола под его тяжелыми шагами, и когти стучат об пол. Берегитесь, мыши! Разбегайтесь, мыши! Это идет важный хозяин дома!
Он вспрыгивает к Тане на диван. Обходит ее со всех сторон, задумчиво дышит над ее головой, вынюхивает все, что ему надо знать про сегодняшний день Тани. Тычется мокрым носом в шею. Таня лениво отводит его морду рукой, и кот еще долго топчется, уминая для себя одеяло в ногах Тани, урчит, ворчит, чихает, плюхается.
Спит дом. Спят его хозяева в нем.
Можно ли было все это продлить, оставить как есть и сохранить — своими бы руками не рушить?..
Все-таки года три студенческой жизни еще прошли более-менее спокойно. Но на четвертом курсе была практика. Татьяна совсем потеряла голову. Практика в ее родной школе, рядом с любимыми учителями, и Генка распределен в эту же школу! Татьяна сияла. Ходила как по облакам — все было в радость, все кстати, все — лучше не придумаешь…
И, конечно, в первый же день практики они вышли из школы вместе.
У ворот приостановились. Таня на правах старожила школы чувствовала себя хозяйкой, держалась уверенно и впервые снисходительно по отношению к Генке — провинциалу, гостю Москвы.
— Тут недалеко родился Достоевский, — сказала Таня.
Родные стены, улицы и переулки, старые деревья, знакомые парки и бульвары, ветхие дома и заросшие дворы — все они пришли Тане на помощь, поддержали ее, подсказали: веди новичка, а мы свое дело знаем! Веди, мы — удивительны: если поймет — не пожалеет о знакомстве. Заодно и сама побудь с нами — нам недолго теперь здесь осталось… Слышала? Знаешь?
