Игорь Петрович и это понимал. Но все равно тянулся за ними, хотя так и лежал, обнимая руками пляж, прижимался к горячей гальке щекой.
— Игорь Петрович! Игоре-о-о-ок!
— Да-да, — спохватился Игорь Петрович. Как не вовремя застала его жена в таком далеком мечтательном путешествии. Но сразу встал, досадливо стряхивая со щеки мелкие камешки.
— Я просто так, — говорила супруга. — Я сама выйду.
Но он все равно заковылял к ней по острым камням, подошел к воде. На мелкой гальке его ноги увязали, как в болоте. Он терял равновесие, но не падал, удерживался и протягивал жене руку, чтобы ей было удобней вылезать на берег, показывал камни, на которые вернее наступить.
Держась за руки, они благополучно вернулись к большому камню. Сели рядом.
— Устал ваш дедушка, — проговорил Игорь Петрович и далеко вытянул крепкие загорелые ноги.
— Дедушка? — удивилась супруга. — Рановато!
— Это я так, вспомнил. Один знакомый штурман рассказывал — ты его не знаешь, он из полярки. Доставляли они перед Новым годом артистов с елки на елку, с острова на остров. Дедом Морозом был у них молоденький паренек, измотался, бедняга, сам с материка, москвич, кажется, не привык к полярной ночи. Все каникулы держался, а под конец привезли его в один Дом культуры, он лег под елку и уснул.
Ну, собрались детишки, там без церемоний, сами входят в зал, подбегают к уснувшему Деду Морозу: «Дедушка Мороз! Дедушка Мороз! Проснись! Пора елку зажигать!»
Сел Дед Мороз, снял с себя бороду: «Устал ваш дедушка!»
— А-а, теперь понятно, — сообразила супруга Игоря Петровича, — и правда смешно.
— Рад стараться, — равнодушно ответил Игорь Петрович.
Может быть, это и есть тайна семейного благополучия — удачно сыграть свою роль и тем составить счастье себе и ближнему?
Это все давно знают про себя и друг про друга знают, и Татьяна Николаевна тоже знала, только ей казалось, что так живут другие. У них с Генкой все по-настоящему.
Но ведь и они, оказывается, стараются, так усердствуют, что не хватает времени заметить, как все их семейное благополучие держится на этом старании друг перед другом и на том, что не хватает времени подумать. Довольно неплохо получается у них семейная жизнь. Даже теперь, когда Татьяна Николаевна убедилась, что и она — как у всех.
Только с тех жарких летних дней, уже в Москве, у нее время от времени стало появляться ощущение, будто стоит она на том же пляже, люди глядят со всех сторон, а ее ноги погружаются в горячую гальку, которая как болотная трясина — зыбкая, колышущаяся, неверная. И какая-то дымка мешает видеть все в четком рисунке. Расплываются перед глазами разные круги и линии, из которых состоит жизнь. Как будто смотришь кино, а небрежный киномеханик устал крутить один и тот же фильм, не следит за фокусом, забывает про резкость.
