Когда же он возвращался домой поздно, то сам выглядел хмурым и обиженным — приличный человек, вынужденный изменять жене, чтобы отдать долг физиологии… Не ангел же бесплотный! Йохан закаменел в своей страдающей добродетели, а она лишь молила бога, чтобы ее дефект не был виден всему миру.
Иногда она подходила к зеркалу и пыталась договориться с собой. Живут ведь люди без музыкального слуха… или без ноги… Ну что поделать, если так получилось: не чувствует. Ей было уже двадцать девять, и она знала, что иначе не будет. Знала до той минуты, когда этот мужчина — крупный, чуть тяжеловатый, с первым проблеском седины на висках — вернулся в бар, сел за стойку и посмотрел на нее своими темными глазами.
Он не повел ее в мастерскую.
Боясь спугнуть — не ее, а это полузабытое волнение, Марко пригласил Ингрид встретиться.
— Даже замужняя женщина имеет право поужинать, — сказал он.
Она ответила после легкой паузы:
— Имеет.
— Когда? — спросил он, и она ответила:
— Не знаю.
Она боялась, что он скажет «сегодня». Ингрид знала, что мужчины устроены иначе, и глупо было возмущаться по этому поводу, но ей так не хотелось оказываться рядом с гладкой кобылкой, дующей мохито!
— Тогда завтра, — сказал он.
— Завтра я заканчиваю поздно, — сказала она. — А в четверг свободна.
— Это хорошо, — улыбнулся он. И она почувствовала, что неудержимо краснеет, — оттого, как легко вскрыл он потайной ящичек в слове «свободна».
С первой секунды она чувствовала его власть над собой. Он куда-то вел ее, и ей не нужно было знать маршрута. Рыжий Михель с кухни поглядывал за происходящим у стойки, и она сама увидела все это со стороны и удивилась не меньше Михеля.
А наутро был странный день.
Мужчина не приходил — он и не должен был приходить, они же договорились на четверг! — но она все время поглядывала на дверь. Ей казалось, что все видят ее насквозь.
Вчерашнее вдруг предстало перед Ингрид злой шуткой, и она похолодела от этой догадки. Ну конечно! Самолюбивый плейбой решил отыграться. Склеить свидетельницу поражения и тем отомстить женскому роду. И не было в этих глазах никакой печали, ничего не было, что она себе выдумала. Раствориться самой и растворить в себе другого — это ведь женское описание любви. У мужчин сие называется — трахнуть…
Марко не приходил. Ну да, зачем я ему без секса — злилась на себя Ингрид. Я же назначена на завтра, а на сегодня найдется другая. У такого самца. Она вспомнила девицу с мохито и чуть не заплакала.
