— Здорово, любезные! — весело окликнул один из гостей. Эй, да это ж тсарский гонец — в новом красном кафтане, бороду отпустил, только по голосу и признали. — Где это вы ходите? Праздник какой? Сдобой за три вешки несёт, а веску как вымело…
— Не… — голова подошёл поближе, ответил на рукопожатие. — Бабка у нас померла. Древняя, но славная. Хоронить ходили.
— Ох, сочувствую, — согнал улыбку гонец. — Пусть Хольга даст ей прямую дорогу и уютный Дом.
— Богиня милостива, — эхом откликнулись сразу несколько человек.
Гостей по-прежнему разглядывали с подозрением: четверо тсецов (не охранники, а именно из рати, это гонец при них для пущей важности) и незнакомый путник, совсем молодой парень с надменным и недовольным лицом. Как же, целую лучину торчать под забором, ожидая каких-то там весчан! «Ничего, — злорадно подумал голова. — Заплатили, так стой. Знаем мы, сколько путники за свои услуги берут. Простому человеку за их дневную плату целый месяц пахать не зазорно». Вслух же приветливо сказал:
— Пожалуйте за стол поминальный, проводим старушку как должно.
Отказываться было неудобно, хоть и на службе. Гости вместе со всеми прошли к бабкиному дому и расселись за вынесенными во двор столами, благо вечер был тихий и тёплый. Женщины быстренько притащили и расставили накрытые чёрными платками блюда, кувшины с крепким, до щекотки на языке, квасом и старые глиняные кружки со щербинами, а то и трещинами. Похороны — самое время от всего отжившего избавиться.
Изголодавшиеся тсецы набросились на угощение, словно бабка Шула приходилась им родной матерью. Гонец тоже с удовольствием «заедал слезу», а вот путника весковое гостеприимство заметно коробило. Видать, только-только из Пристани выпорхнул, а ему вместо подвигов и славы — пыльные дороги захолустья. Голова тайно ухмыльнулся. Терпи, крысёнок! Настоящее дело ещё заслужить надо.
Вначале за столами говорили только о покойнице, состязаясь, кто вспомнит о ней больше хорошего, потом посудачили о тщете сущего и божьей воле, а там как-то незаметно перешли на дела земные, привычные. Женщины затянули жалостливую песню, дети украдкой швырялись кусочками лепёшек, лавочник шепотом травил кузнецу свежую байку про соседку.
Голова всё выразительнее косился на гостей.
Гонец пощупал зуб, неосмотрительно покусившийся на Колаев творожник, и с болезненным видом пошутил:
— А мы уж при виде пустых дворов подумали, что вы нас завидели и сбежали!
— Чего нам от вас бегать? — удивился и одновременно насторожился весчанин. — Чай, не саврянское войско… Или опять дурную весть привёз?
