Надя ехала сюда, чтобы осмотреться, не посоветовалась с братом, ничего не захватила с собой, кроме плаща и саквояжа. Да, Иван Павлович был прав: тут есть над чем подумать. Но она уже приняла решение. Может ли быть другое? Центральная поликлиника? И так как она молчала, Михаил Клавдиевич напомнил о себе:
— Надеюсь, вы меня правильно поняли? Я ничего не хотел сказать дурного. Я оставил здесь частицу самого себя — хотя, вы видите, я стар и немощен — и практически оставлять мне больше нечего.
— Я поняла. Я приеду через три дня…
— Через три дня? — голос Михаила Клавдиевича выдал, как он испугался этих слов. — В прошлые разы было то же. Приехал молодой врач, попросил три дня и — поминай как ввали. И пожилой приезжал тоже. Вы должны принять от меня хозяйство немедленно, а потом делайте, что вам захочется.
Она молчала, соображая, почему он так настойчив. Догадавшись, успокоила:
— Этого не случится. Я приехала сюда по собственной воле. Но пока что не имею направления.
— Бумажка? Ерунда! Я верю вам и без нее. Вы же военный врач?
— Да, я майор медицинской службы.
— Ого! Значит, фронт, большая фирма?
— Полевые госпитали. Да, это все — позади. Теперь в запасе.
Их разговор прервала вбежавшая без стука рослая смуглая женщина с хмуроватым взглядом черных, глубоко посаженных глаз.
— Михаил Клавдиевич, ее привезли, — задыхаясь, сообщила она, и Надя заметила, как у нее дрожали губы.
Главный врач представил женщину:
— Зоя Петровна, старшая сестра. — И только тогда спросил: — Кого «ее»?
— Долгушину, Дарью, из Бобришина Угора. Вы ее направили в область, помните? Но муж продержал дома…
Михаил Клавдиевич взмахнул руками:
— Что они наделали? Они убили ее! Я же говорил, у нас некому оперировать. Я не могу. С моим-то радикулитом. Два дня! Это непоправимо… — Он вскочил, схватился за голову: — Так и знал, что добром это не кончится.
— Диагноз? — спросила Надя. Голос ее прозвучал жестко, требовательно, и Зоя Петровна вдруг подобралась, сжала рот, губы ее перестали прыгать.
— Рецидив язвы желудка…
«Рецидив язвы желудка? Не исключено прободение… И главный врач отправил домой? Как язык повернулся, как рука поднялась? Отправил, значит, обрек на смерть?» Наде хотелось все это тотчас же сказать в лицо Михаилу Клавдиевичу, и она едва сдержалась — не надо, не надо! Он сам это знает, а Долгушиной нужна помощь, если еще не поздно… Два дня…
— Вы что, не хотите ее посмотреть? — спросила она, видя, что Михаил Клавдиевич не трогается с места.
