– Пойду окунусь, – говорит Зяма.
Ему хочется показать мне, как он хорошо плавает.
– Как же ты потом в мокром пойдешь?
– Я без трусов.
Он раздевается. Я отворачиваюсь.
– Можно повернуться уже?
Не отвечает. Оборачиваюсь – его нет. Поднимается ветер, на реке какие-то всплески. Какая-то тень, кажется, что это голова. Я сижу. Проходит час. Сижу. Хожу. Ничего не понимаю. Ко мне спускается женщина.
– Ты что тут сидишь?
– Да вот муж поплыл, и не знаю, где он.
– Милая, да он же утонул. Я смотрю из окна, там кто-то плывет-плывет. Я думаю, какой дурак там плавает, вечер уже. А он рукой машет, еще раз помахал, потом еще раз помахал. И все, ушел с головой. Пойдем, пойдем со мной.
Я как в тумане, ничего не понимаю. Я говорю:
– Мы с поезда, у нас там все вещи.
– Пойдем, пойдем ко мне.
Отвела меня к себе, налила мне горячего чаю. Я в каком-то оцепенении.
– Что же мне теперь делать?
– Ну пойдем, доведу тебя до твоего поезда. Тебе ж надо свои вещи все-таки забрать.
Потом смотрит в окно и говорит:
– Подожди, подожди. Там какая-то лодка плывет. Вон, с того берега.
Мы с ней побежали вниз. Смотрим, действительно плывет лодка. В ней сидят бабы, и с ними Зяма. Голый. Каким-то фартуком обмотан. Эти бабы поехали на остров косить сено, собрали его и собрались плыть назад. А он в это время доплыл до середины Волги, выбился из сил, чувствует, что идет ко дну. Мимо плывет баржа. Низкая-низкая. Он уцепился и влез на нее. Отдышался и обратно в воду. Доплыл до острова. Решил, что обратно не доплывет. Пустынный остров, песчаный, ни растений, ни людей. Вдруг видит: вдалеке бабы лодку спускают. Он к ним кинулся и кричит:
– Бабы!
Они дико испугались. Голый. Бежит. Немец? Шпион? А он им:
– Я не шпион! Помогите!
Они ему кинули фартук. Он им обмотался, и они привезли его прямо к тому бревнышку, где мы расстались.
У меня его штаны и рубашка, он оделся, сказал спасибо бабам, я сказала спасибо женщине, которая меня чаем поила, и мы пошли искать наш поезд.
Уже ночь. Темно. Прошло не меньше четырех часов. Поднимаемся по обрыву – никакого эшелона нет. Станция довольно далеко. Дошли до станции. Пошли к начальнику станции: не знаете, где наш эшелон? Номер мы помнили. Он смотрит в свои бумаги:
– По-моему, он все еще стоит у семафора. Ищите.
Одиннадцать путей по одну сторону вокзала и девять по другую, и на всех путях стоят эшелоны. С закрытыми дверями, естественно, поскольку ночь. Первый раз мы вместе обошли одиннадцать путей. Пролезаем под вагонами. Страшно. В любой момент состав может тронуться. Часа два ходили. Я говорю:
