— Кто ж Яге секреты свои рассказывать будет, да меч-кладенец доверять?! — выпалил Водяной опрометчиво, явно горячась и негодуя от марьиной недогадливости. Марья перевела тяжёлый взгляд на Водяного, и тот снова затрепыхался в ряске, как щука в сетях. — Простую бабку.
Повисла тягостная пауза.
Мутные глаза Марьи, придавленные тяжёлыми надбровными дугами и кокошником, медленно налились кровью, широкие ноздри богатырши шумно, по-бычьи, засопели.
— Бабу, штоле, — зло выдохнул богатырша, стискивая кулаки. — Новую бабу, свою, выходит, Кощейка за добром моим послал?!
Загрохотал гром, подул ветер недобрый, вороны привычно грянули "Рамштайн", но Марья точным броском тяжелой рукавицы чуть не насмерть забила солиста, остальные замолкли так.
Предчувствия недоброе, Водяной запресмыкался.
— Ну, — лебезил он, — отчего же сразу бабу свою, Марьюшка. Может, слуга это его.
— Ты из меня дуру-то не делай, — сдержанно рычала Марья Моревна, сатанея с каждой минутой. — То есть, Яге доверить меч-кладенец нельзя, а слуге — можно?!
Марья Моревна зловеще заметалась по или тому берегу, оставляя за собой цепочки глубоких следов, медленно наполняющихся водой.
— Маша, Маша! — брассом не поспевая вдоль берега за ней, булькал Водяной. — Ну, зачем горячиться! Клянусь куриными ногами — ну, какая там бывшая, свет ты мой в цветочек… Старуха, волосы белы, ноги кривы!
— Так и Кощей уж не мальчик, — горько, по-бабьи, поджав губы, проговорила Марья Моревна. — Чай, второе тысячелетие наматывает. Вот и сошёлся… Не с девицей… Тайны ей говорит… Подарки шикарные делает…
На суровых глазах Марьи Моревны блеснула скупая мужская слеза, но богатырша шмыгнула носом и высосала её обратно. Её тонкая, суровая губа задрожала вдруг так жалостно, что Водяной пригорюнился вместе с немолодой уже девицей, которую когда-то угораздило полюбить молодого, лихого Кощея, но удержать — не дано…
— Марьяш, — пробулькал он по-отечески ласково, дрожащий от жалости голосом. — Да может, и не доверял ничего? Поди, угадала старая щука…
Марья Моревна молниеносно обернулась к Водяному, так жутко и жестоко глянула на него своими красными от слез и ярости глазами, что тот заткнул свой рот ластами.
— Это ещё хуже, — зловеще и ласково, как маньяк, произнесла она, не добро поглаживая палицу, болтающуюся на поясе. — Ай ты не понимаешь? Али вид глупый делаешь? Если сама угадала — значит, любит она Кощейку всею душой. Я знаю, Кощейка на любовь заклятие-то накладывал. А с моими сокровищами, да с оборотом, она вмиг его окрутит. Этого мне совсем не надо.
