- Сиди, ас-сайида Мади, и не двигайся, — тихо и так напряженно велел он, что я сначала послушалась — и только потом с недоумением нахмурилась:
- В чем дело? — я запрокинула голову. Верхушка купола все еще была темной, но, по общим ощущениям, до рассвета оставались считанные минуты. — Я договорилась о том, чтобы послать весточку моему господину и повелителю, нужно только передать свиток гонцу. Он должен отправиться с первыми солнечными лучами.
Камаль медленно обернулся через плечо. Глаза у него были дикие.
- Я поклялся защищать тебя, Аиза Мади, и пустыня слышала мою клятву, — так же тихо произнес он. — Я верен своему слову. Но ты… о чем ты не сказала мне, когда просила о помощи?
Я растерялась — даже не столько от его внезапной догадливости, сколько от банального смущения, поскольку недоговаривала очень и очень многое. И никак не могла позволить себе рассказать действительно все.
Лисья шкура во вьюке весьма способствовала молчаливости.
- В чем дело? — спросила я вместо ответной откровенности.
Камаль досадливо скривился под своим тагельмустом и отвернулся, разочарованный. Зато Бахит с тяжелым вздохом потер коротко остриженную макушку и негромко сказал:
- Уже рассвело, ас-сайида Мади. Буря не уходит.
- Но… — я растерялась окончательно.
Бахир Сурайя была самой разрушительной, самой опасной из сезонных бурь. Пока она властвовала над пустыней, рыбаки не выходили в море, все корабли прятались под защитными плетениями столичной гавани, а караваны не рисковали ходить дальше пары-тройки дневных переходов, придерживаясь сети троп и укрытий. Буря налетала внезапно, опускалась смертоносным охряным облаком; ветер бывал так силен, что менял очертания барханов и иссекал песком саманные жилища в оазисах, — но он же и уносил Бахир Сурайю прочь, к водным просторам, и океанские волны поглощали ее.
Песчаная буря не могла стоять на месте. Иначе бы это уже была не песчаная буря.
- Что-то держит Бахир Сурайю над нами, — все-таки снизошел до объяснений Камаль. — Кто-то держит ее над нами и не дает распасться. Зияд-ага — всего лишь купец, как и все, кто сопровождает его; о рабах и вовсе говорить нечего, с тем же успехом можно подозревать в опасной лжи верблюдов. Я прогневил свою царицу, но даже она не стала бы насылать бурю на весь караван, лишь бы расквитаться с обидчиком. А вот ты, посланница тайфы… я поклялся защищать тебя до последней капли крови, и никто из этих людей не посмеет тебя и пальцем тронуть, даже когда они начнут умирать от духоты и жажды и поймут, из-за кого оказались в ловушке. Но что ты будешь делать, когда и я погибну? О чем ты умолчала, Аиза? Кто мой
