Поначалу я собиралась уйти и позволить Сирилу самостоятельно привести подругу в чувство, но эта фраза заставила меня замолчать на полуслове.
Никакой дар я у себя не вырывала, разумеется. Он сам выплеснулся с первой кровью, когда мы с мамой и папой уже отплывали с южного побережья в Старый Кастл, и обратил в фамилиара кошку-рыболова, охотившуюся в прибрежных зарослях. Забрать дикое животное в Вайтон я не могла, как и оставить часть себя самой за океаном — и потому осталась в Ньямаранге с Сирилом и его родителями. В кошке действительно заточен обрывок моего дара, что однажды должен будет достаться моей дочери, и вот об этом Нарит совершенно точно неоткуда было знать.
Как и тем матросам из портового паба — о моих шрамах.
- Молчишь? — Нарит зашипела, когда самокрутка обожгла ей пальцы, и уронила окурок на пол. — Молчи. Лучшее твое состояние, ведьма. И знаешь что? У меня для тебя есть подарок за твое хорошее поведение — небольшая подсказка. Тот, кого ты ищешь, на самом деле у тебя под носом, ты уже видела его золотые руки и путь из костей, крови и соли. Но ты не поймешь, кто это, до тех пор, пока не станет слишком поздно! — она истерически расхохоталась и раздавила окурок босой ногой.
Я выразительно покосилась на Сирила, но он только растерянно развел руками. Самыми обыкновенными, насколько я могла судить, как и руки всех тех, кого я успела повстречать с момента прибытия в Лонгтаун.
Тьфу ты, я же не думаю об этом всерьез?! Будущее нельзя предсказать, его можно только угадать — об этом скажет любая мало-мальски стоящая ведьма. А когда дело доходит до красивых пророчеств и пафосных речей, можно сразу начинать искать, кому они выгодны, потому что они суть не что иное, как банальная манипуляция общественным мнением. Толпа жадна до громких слов и сладких посулов, нужно только подыскать правильные, сказать именно то, что она хочет услышать, — и сердца людей у тебя в кармане.
Ньямарангцы стали забывать, как им жилось до вайтонского вторжения; многие знали о тогдашних порядках только со слов прадедов, которые, разумеется, зачастую считали, что во времена их молодости трава была зеленее, нравы — благостней, а законы — справедливей. О социальном расслоении, отсутствии доступного образования, промышленности и дорог, а главное, о жертвоприношениях как-то забывали, и древний Ньямаранг в представлении жителей коммун начинал превращаться в сказку. Кто же не хочет жить в сказке?
Нарит Аволокорн знала об этом. Знала нужные слова и нужных людей. Обещала им, что кто-то придет и решит проблемы за них, — кто же не был бы рад обманываться чудом?..
