Его появление позволило быстро расставить акценты. Троицу словно ветром сдуло — я и моргнуть не успела, как они ввинтились в щель между домишками и растворились то ли в зарослях, то ли в закоулках.
- Умеешь ты развлекаться, — так укоризненно заметил Сирил, будто не восседал только что в тесном кругу ориумных наркоманов, с интересом естествоиспытателя внимая нетрезвым пророчествам. — А если бы они поняли, что у тебя нет денег, и напали?
- Пришлось бы назваться, — шепотом призналась я. — Или, того хуже, отложить собеседование. Идем? Нужно будет представить тебя дворецкому и управляющему.
- Это если тебя наймут, — справедливо заметил Сирил, запихивая исписанный блокнот в портфель.
Я одарила его снисходительным взглядом, но уверять в своем профессионализме не стала. Из хижины все еще доносились разъяренные крики, но наружу вроде бы никто не спешил: Сирил оказывал на местных поистине волшебное действие, мне такое и не снилось.
- Что-то новое? — поинтересовалась я, кивнув на его записи.
Кузен неопределенно пожал плечами.
- Приход героя, который освободит Ньямаранг от вайтонского ига и изгонит чужаков со священных земель, предсказывали и раньше. Но сейчас Нарит начала описывать конкретные приметы, — он побарабанил пальцами по портфелю. — Я позвоню дяде Тао и расскажу, не переживай. Твое дело — устроиться на работу в Мангроув-парк.
Наставительный тон в его исполнении звучал неописуемо. Сирил был старше меня почти на семь лет — но ростом недалеко ушел от среднего ньямарангца (скажем честно: немного не дошел до среднего ньямарангца), да и телосложением куда больше напоминал изящную тонкокостную мать, знаменитую певицу, нежели отца, статного вайтонского эсквайра. Когда дражайший кузен начинал читать нотации, меня непреодолимо тянуло лишить его сладкого и отправить спать.
Но на сей раз я героически сдержалась и позволила чинно проводить меня до самого Мангроув-парка.
Если болотистые трущобы Лонгтауна брезгливо обошёл стороной прогресс, то серую громаду Мангроув-парка по широкой дуге обогнуло само время. Массивное здание оставалось ровно таким, каким показывала мне его показывала мама: приземистое, квадратное строение, симметричное и строгое — если бы не вездесущие вьюнки и плющ, заботливо завернувшие стены в пушистую зелёную шаль. Под живым покровом суровое творение классической вайтонской архитектуры превращалось всего лишь в очередной камень, поглощенный вездесущими ньямарангскими джунглями, не покорившимися ни завоевателям, ни садовникам.
