Когда ему поручено было заняться изготовлением некоторого количества своих фонарей, он заявил со своей стороны, что, благодаря отчасти указаниям Арди и своим собственным работам в его лаборатории, он уже набрел на способ удешевления световой единицы и предлагал изготовить модель нового устройства, прежде чем исполнить заказ. Ему было сухо отвечено, что теперь не время делать опыты и что экономическая часть дела касается не его…
Привезя свою маленькую семью на скромную квартиру, которую он нанял и наскоро кое-как прибрал, на одном из загородных бульваров юго-западного конца, он застал телеграмму от Зои Евграфовны. Она ждала его непременно, сегодня в два часа, по делу, не терпящему отсрочки.
— Послушайте, вы были правы, — сказала ему эта странная особа, казавшаяся как-то полинявшею и осунувшеюся за те несколько дней, в которые он ее не видал.
— В чем?
— Да когда мы говорили о разводе. Я здесь в первый раз много читала русские газеты и увидела, что я… Как бы сказать… Что я думала море исчерпать своим ковшом…
— Вот видите. — Но ведь, вероятно, не для этого вы меня вызывали сегодня?..
— И да, и нет… То горе я знала, видала у других, вынесла сама, — продолжала она нить своих размышлений, по обыкновению не заботясь о том, поспевает ли за нею ее слушатель, или нет… — Понятно, я и думала только о нем. Не правда ли, глупо? — Нет не глупо; как же думать о чем не знаешь?.. — Ах, как мне жаль, что я поняла, что вы были правы!.. Я другую ночь не сплю… Знаете, только это и давало мне силы… А теперь… Теперь я здесь жить не могу. Мне надо уехать. Я хочу, чтобы вы заплатили мне деньги, которые обещали, помните… Без них я уехать не могу. Оставаться тоже не могу.
— Я теперь почти без гроша. Я получил всего тысячу франков. Были долги, разные издержки…
— Да не про это я говорю. Ведь вам дали сто тысяч…
— И дали, и не дали. Дали акции, и тех я ни продать, ни заложить теперь еще не могу.
— Да какой же вы простой!.. Я это всё очень хорошо знаю. Мне контора заплатит. Надо только, чтобы вы съездили к секретарю. Сегодня же, слышите, непременно… Я здесь не могу оставаться.
— Непременно. Сейчас же; значит мы и не увидимся. Прощайте. Вы куда едете?
— Не знаю… Куда-нибудь подальше; где бы ничего этого не было; где бы всё другое было… Теперь много о внутренней Африке говорят. Я, может быть, туда и поеду. А, может быть, и не туда. Всё равно куда ни ехать, только, чтобы не было этого ничего, чтобы всё другое было… Прощайте, голубчик. Дайте я вас поцелую; ведь я вас очень люблю.
