— Хорошо, — перебил его Виктор Семенович, — значит, скажем так: компания заплатит вам 100 тысяч франков за изобретение и кроме того принимает вас на свою службу инженером, с жалованьем… ну, что ли, 12 тысяч франков в год.
Чебоксарский удивился странному совпадению: именно в этот день он думал занять ровно двенадцать франков. Он высмотрел башмаки за эту цену, а то петербургские его сапоги совершенно износились; он постоянно промачивал себе ноги, и это значительно ухудшало его катар.
— Я ничего не обещаю и ни на что не уполномочен, заметьте, — сказал Михнеев, — но от вашего лица, когда наступит время, предъявлю эти требования, которые, вероятно, будут приняты, так как на это уже имеется прецедент…
Когда Чебоксарский снова очутился на Avenue с ее туманом, который несколько поредел, с ее обнаженными деревьями и липкою грязью, он спрашивал сам себя: «какое реальное значение могут иметь эти разговоры о стотысячных кушах, между страсбургским пирогом и грушею?» Не тратит ли он напрасно свое время, и следует ли даже идти по тому адресу, который дал ему Виктор Семенович и на прощанье внушил: «Непременно сходите поскорее; если можно, сегодня же».
Он посмотрел карточку. На ней была корона и имя: Zoé de Serdobsky, membre de plusieurs Sociétés Savantes[92]. А внизу адрес: Hôtel de Canton et de la Martinnique, с обозначением номера и улицы, где находился этот отель. А на обороте Виктор Семенович что-то нацарапал карандашом. Как ни старался Чебоксарский, но мог разобрать только отдельные несвязные слова. Вначале: «душа моя», потом «займитесь…», «знаете», «говорено». Вместо подписи, бойко выведенная буква В, как бы кокетливо сжимающая в своих объятиях букву М.
В Париже, больше чем во всяком другом городе, род занятий и общественное положение лица как бы обязывают его жить непременно в том, а не в другом квартале. Для истого парижанина адрес незнакомого лица часто заключает в себе уже очень основательные биографические о нем данные: определяет наперед не только его профессию и степень его достаточности, но даже некоторые его убеждения и воззрения. Если человек живет в квартале св. Сульпиция, например, в улице Вожирар, du Bac, Madame, то можно держать пари сто против одного, что он, так или иначе, принадлежит клерикальному миру, иезуитам. Тут и гостиницы носят все такие названия: Hôtel des Missions Chrétiennes, de St.-Joseph[93]. Попадаются даже бакалейные лавочки под вывескою: «à la croix de ma mère»
