.
Еще одним дневником, интенсивно изучавшимся коммунистическим руководством и НКВД, был дневник Леонида Николаева, разочарованного коммуниста, в декабре 1934 года застрелившего Кирова, что послужило предлогом для начала кампании террора против прежних противников Сталина, включая Томского и Козелева. После ареста Николаева дневник нашли в его портфеле. Дневник, обильно цитировавшийся в отчетах о расследовании убийства, служил основным свидетельством процесса внутреннего вырождения, приведшего к тому, что коммунист убил своего товарища. В дневнике Николаев описывает свое отчаяние после получения партийного выговора в начале 1934 года и то, как оно привело его к сознательному решению совершить нападение на коллективный орган, из которого он был исключен[86].
Ни в случае Николаева, ни в случае Козелева прокуроры не вменяли им в вину сам факт ведения дневников. Вместо этого они сосредоточивались на том, чтó выявили эти дневники в их авторах. Хотя коммунист-наблюдатель, возможно, обнаруживал причинную связь между скрытным ведением личных дневников и состоянием субъективного вырождения, никто не утверждал прямо, что вырождение стало следствием самого ведения дневника. Это дополнительно свидетельствовало о том, какие противоречия вызывал в воображении коммунистов дневник, воспринимавшийся то как законное средство самосовершенствования, то как сугубо буржуазное занятие.
Несмотря на дух самостоятельности и активности и на стремление к индивидуации, характеризовавшие и большевистскую революцию, и пуританство XVII века, эти движения преследовали разные цели. Пуритане придавали основное значение отношению верующего христианина к его душе. По определению душа падшего человека греховна, но признание и разоблачение своего греха путем бдительного наблюдения за собой были ключом к спасению человека в посмертной вечной жизни. Календарная сетка и повествование от первого лица придавали дневнику силу ежедневной записи суда личной совести христианина над его прегрешениями. Как форма ежедневного диалога с собой, практика ведения дневника была необходимым элементом работы, направленной на спасение; отсюда — центральное, с точки зрения пуритан, место дневника и как средства самосовершенствования, и как инструмента пропаганды. Напротив, большевистская революция была ориентирована не на посмертное существование, а на переделку земного мира. Поэтому советские коммунисты стремились добиться всеобщей сознательности, чтобы побудить граждан к осознанному действию. В противоположность заботе пуритан о внутреннем мире как цели в себе и для себя, советская культура наделяла высшей ценностью внешнюю сознательную деятельность. Осознанное действие предполагало познание себя и овладение собой, организованную психофизическую жизнь. В этом смысле внутренний мир был тоже важен, но лишь как ступенька на пути к акту сознательного труда.
