Снежная чаша просвечивала снаружи сотнями, тысячами и мириадами искр. Внутри убежища холодный свет, перемешанный с выдохом спящих, отдавал чем-то холодным. На фоне ледяных стен он держался легкой взвесью и переливался причудливым мерцающим сплавом...
Крест спал, словно загнанный конь, раззявив рот и выпуская пар во всю глубину своих легких. Корнея несло по волнам его памяти в далекое прошлое. Казалось, это было вчера...
Сон Корнея, Грузия, 1907 год...
Кваснин приподнялся и согнал с баулов золотистую муху. Противное насекомое жужжало и, вертясь немыслимым пируэтом, садилось обратно...
Почтовый дилижанс спешил в Марнаули. За фаэтоном, равномерно дробя горный воздух, неслись провожатые. Охранять было чего: сто пятнадцать тысяч червонцев, причем, золотых неслись из Тифлиса в окружении казаков и полевой жандармерии.
Неспокойно вокруг. От волнения внутри под мундиром выступил пот, засвербело в носу и ушах. Руки в белых перчатках дернули ворот, аксельбанты колыхнулись, и жандарм забарабанил по дверке...
— Тпр-р-р-р-у!... Стой, каналья! — лошадь всхрапнула, поводя темным глазом.
Гнедой жеребец, бежавший в паре, тяжело водил боками и звенел закольцованной сбруей. Казаки спешились. Цепляясь шпорами о придорожную пыль, к карете подбежал подпоручик.
— Что случилось, Ваше Благородие?... Устали-с?
— Да вот, голубчик, изволь почитать, — Кваснин протянул сложенный вдвое листок газетной бумаги.
— «Но-во-е вре-мя»... Тиф-лис... 27 июня 1907 году, ти-раж 2100 экземпляров...
— Тю, дурак... смотри ниже!
Подпоручик сообразил и прочел по слогам:
— «Только дьявол знает, как этот грабеж неслыханной дерзости был совершен... Вчера 26 июня в 11 дня в Тифлисе на Эриванской площади экипаж Государственного банка был подвергнут ограблению... «...
— То-то и оно, голубчик! Ухо держать востро!
— По к-о-о-о-ням!!! — зычный голос сдул казаков с минутного привала.
Круто развернувшись, подпоручик поднял коня на дыбы.
— Эх, мать честная... трое вперед, пятеро по бокам!... Остальные с интервалом в десять минут!... За мно-о-о-й! — дилижанс заскрипел и покатил в арьергарде колонны...
* * *
Клекот воды покрывал разговор. Но горной речушке было все по барабану, и она буераками тащилась до отважной Куры.
— Берем, как обычно! Вы двое, — обросший по самые уши абрек указал толстым пальцем на Корнея и щуплого невзрачного Гогу, — на подстраховке!... Все! По местам!
Боевики рассыпались по вдоль каменистой дороги...
