Через час внизу запылило...
Легкий взмах. Давая сигнал для атаки, блескучий зайчик соскользнул с широкого лезвия...
Залп громыхнул, и головной рослый казак нараспашку завалился обратно. Подымая пыль, боевики стали скатываться с уклона, стараясь опередить тарантас. Разрывы бомб, разрушая ушные мембраны, разметали охрану. Карета съехала с пыльной дороги, чуть проскочила и завалилась на бок...
— Нада-а-а-й!!!... Симо-о-о-н... смотри влэ-э-во! — рябоватый грузин обходил фаэтон, стараясь забросить самодельную бомбу в открытую дверцу.
Тер-Петросян оглянулся...
Корней, увлеченный событиями, все проморгал. На полном скаку казаки, страховавшие сзади, ворвались в ложбинку.
— Вжа-а-а-х! — поручик с плеча развалил на две части одного из абреков...
Чубатый казак перемахнул чрез оглоблю, и пика достала еще одного...
Опомнившись, Гога врубился в самую гущу, стараясь отвлечь подскакавший разъезд. За ним слева, исправляя допущенную ошибку, тут же вылетел Корней...
Тяжелые маузеры с двух рук изрыгнули огонь, откликаясь отдачей в предплечьях. Чубатый, пробитый пулей навылет, неловко уткнулся на землю. Фуражка слетела и, мелькая кокардой, покатилась вперед...
— Бывали дни весё-ё-лые, — запел Корней.
Рука не дрогнула, и он хладнокровно расстрелял оставшихся казаков...
С тарантаса вяло отстреливались...
Старший жандармский полицейский господин Кваснин замертво рухнул, прикрыв брюхом тугие баулы...
Впереди среди пыли, гоняя спертый воздух, снова мелькнула кровавая шашка. Поручик рубился, пробиваясь конем к фаэтону. Но не успел. С диким криком с полного маху, вцепившись в уздечку, заросший абрек завалил и коня и поручика. Долго и ожесточенно кромсал ненавистного всадника, махая кавказским ножом.
Вскоре все было кончено. Джугашвили, потрясая баулом, улыбнулся Симону.
— Па-а-сматри, а ты сомневался?!
Тер-Петросян, устало дыша, повернул свою голову, сплошь усыпанную мелкими кровавыми кляксами.
— Все нормально, Сосо! — большой толстый палец оттопырился кверху, обозначая результат всего дела — дела нужного и архиважного!
* * *
Кап! Кап! Кап!!! Жизнь несчастных истекла тонкой струйкой, красными каплями забурилась с хрустальной водой. Унеслась в невозвратную вечность...
Боевой отряд революции зачищал фаэтон. Джугашвили соскочил на примятую зелень — оставался последний баул. Гога нагнулся и отвернул раскисшую тушу жандарма. Широкий ремень натянулся. Раздался щелчок!
Воздух рвануло так, что тарантас развалило пополам. Огненный смерч поднял ошметки банкнот, и вывалил наружу останки жандарма и боевиков...
