— Есть среди вас евреи? — пронзительным голосом закричал один из нилашистов. — А ну, марш из постелей и приготовить документы!
В дальнем помещении тоже зажгли свечу. Тетушка Мари склонилась к вдове Данишке и потянула ее за розовую фланелевую сорочку.
— Проснитесь, — позвала она тихо, чтобы не напугать старуху. — Гости к нам пожаловали.
— В чем дело… чего вы меня дергаете? — недовольно пробурчала прачка. — Не видите — я фасоль перебираю!
Но прежде чем она успела повернуться на другой бок, тетушка Мари рывком стащила с нее одеяло.
— Сейчас не до фасоли! — в сердцах огрызнулась она. — Где у вас документы?
Вдова Данишка села на постели.
— Вот что, милая, — начала она дрожащим от злости голосом, — я смотрю, вы прямо помешались на том, чтобы будить меня среди ночи! Кого ни спроси в убежище, всякий подтвердит: еще и случая не было, чтобы вы меня не растолкали со сна под каким-нибудь предлогом…
Один из нилашистов с автоматом на изготовку стал в дверях, тот, что постарше, в охотничьей шляпе, пристроился у столика поблизости от входа, а третий не спеша двинулся в обход обоих подвальных помещений; он шагал вдоль выстроившихся рядами постелей и светил фонариком в лица людей, натягивавших на себя одежду. Настала такая глубокая тишина, что девчушка — дочка привратника — проснулась и зашлась плачем.
Ответственный по дому за противовоздушную оборону и привратник вытянулись перед столом.
— Общее число жильцов? — начал опрос нилашист.
— Сорок семь человек.
— Евреи есть?
— Никак нет, — ответил привратник.
Мужчина в охотничьей шляпе усталым движением провел рукой по лбу.
— Если обнаружим дезертиров или иностранных подданных, я заберу вас обоих, — негромко произнес он. — Прикиньте, пока еще не поздно одуматься.
— Нет у нас таких, — повторил привратник. — Одна беднота живет в доме.
Нилашист, который с фонариком в руках совершал обход помещений, вернулся к столику у входа.
— Сорок три человека, — доложил он.
— Четырех не досчитался?
— А в отсек вы не заглядывали? — вмешался дядюшка Янош, ответственный за противовоздушную оборону.
Щуплый нилашист ушел и через минуту вернулся.
— Одна женщина и двое детей, — доложил он сиплым фальцетом. — Сорок три плюс трое.
— Одного не хватает.
— Он в солдатах, — сказал привратник. — Его призвали на службу.
Мужчина в охотничьей шляпе закрыл глаза, точно на него вдруг навалилась необоримая усталость.
— Почему же он значится в списках? — чуть погодя спросил он, еще более тихо. — Если он выбыл, тогда вычеркните его из списка.
