Последний шанс все исправить и задушить на корню зарождающийся культ «Призрачного Убийцы» был упущен, как и возможность раскаяться, попросить прощения. Та девушка, журналистка из Солт Лейк Сити, её заикание, испуганный взгляд и нервно дрожащие ресницы. Никто и никогда не смотрел на Редвуда подобным образом! Ну, если только его жертвы за секунды до смерти…
В отличие от провинциальных писак, большие судьи и прокуроры видели в нем не кровожадного монстра, а очередного преступника, которому придется ответить за содеянное по всей строгости закона. Рональд был сыт по горло презрением! Он дал слабину… Не сумел пересилить себя и рассказать журналистке правду. Наплел чуши про глубинный смысл своих действий, прикинулся полубогом и как смог запудрил мозги малолетней дурочке, готовой проглотить каждое его слово. Чудовищная пошлость! Вот, чем он навсегда запомнится этому миру. Именно поэтому Редвуд так страдает сейчас. Он расплачивается за ложь. Искупает собственные грехи (если это вообще возможно)…
Порой убийце казалось, что в ногах сидят родители. Они с нежностью смотрели на сына, неразборчиво переговариваясь. В такие минуты Рональд блаженно представлял, что ему снова восемь, на дворе двадцатый век и никаких убийств еще в помине не случилось… Силой воображения больничная койка превращалась в мягкую высокую кровать, а свет ламп — в зарево телевизора, который сегодня разрешили смотреть допоздна… Чуть реже мужчина видел жену. Она стояла поодаль и грустно качала головой, неустанно повторяя: «Ронни, что же ты наделал?».
Несколько раз Серый Призрак наблюдал женщин, которых лишил будущего… Ожившие мертвецы, покрытые трупными пятнами, водили голые хороводы вокруг его койки. Из их размякших, полуразложившихся глоток доносились имена. Жертвы хотели, чтобы их помнили, чтобы проклятый душегуб окончательно рехнулся и взмолился о пощаде…
Обессиливший маньяк вновь испытал знакомую слабость. Картинка перед глазами поплыла. Страдания чуть притупились, а где-то на периферии зрения возник мутный силуэт. Не решаясь на нем сосредоточиться, Рональд ждал, когда стремительно приближающийся образ проявит себя сам. «Хоть бы это были родители…» — мысленно произнес заключенный, неторопливо моргнув.
— Подъем, друг мой! — раздался незнакомый голос, вынудивший заключенного вздрогнуть всем телом.
Редвуд не спешил реагировать. Он надеялся, что плод воображения отправится восвояси, если не обращать на него внимания. Это случалось и раньше. Возможно, так работали многочисленные обезболивающие, которыми накачивали мужчину, чтобы он мог хоть немного поспать.
