— Ко-Конечно, как вам будет у-удобно… — девушка резко придвинула стул к койке, а после, задумавшись и заметно покраснев, потянула его обратно.
— Не бойтесь меня, Пат. В таком состоянии я вряд ли смог бы причинить вам боль. К тому же, вы славная девушка! Совсем не похожи на тех, от кого я избавлял солнечную Флориду… — закончив предложение, мужчина тяжело сглотнул, поморщившись от боли.
— Нет, что вы, я ва-а-ас совсем не б-о-оюсь… Я наслышана о ва-а-аших предпочтениях в э-этом плане…
— О чем вы? Нет никаких предпочтений. Есть только моральный долг. Если хотите — неприглядная роль, которую никто не хочет играть…
— Что это за роль, мистер Редвуд? Ра-а-асскажите мне! — не теряя времени, Патриша достала из сумочки старенький диктофон и нажала кнопку «rec.».
— Тотальный консьюмеризм воспитал в нас потребителей. Тех, кто готов только брать, не давая ничего взамен. Но даже в таком раскладе должен появиться доброволец, что взвалит на свои плечи непосильную ношу… Станет ассенизатором, которому по силам откачать дерьмо из переполненного бака, пока оно не разлилось на всю улицу. Кто-то был обязан прикончить этих сук, чтобы они перестали отравлять землю, по которой шагали.
— Как вы по-по-поняли, что эта обязанность ваша? Когда все на-а-ачалось, что стало отправной точкой?
— Ха-ха… Вы, должно быть, ждёте грустную историю о несчастной первой любви, на которую помочилась какая-нибудь белобрысая потаскуха… Или рассказ о жестокой матери, каждую неделю приводящей в дом нового отчима… Так ведь? Нет, ничего подобного. Я, как и Тед Банди, вырос в прекрасной, любящей, религиозной семье! Вот только в отличие от него, я не шёл к осознанию своей сути постепенно. Я просто ждал подходящего часа чтобы начать…
— На-начать что? — неподдельный интерес вспыхнул в глазах Патриши, отчего Редвуд расплылся в осторожной улыбке.
— Жатву… — подобно каждой уважающей себя звезде, Редвуд был немногословен, старался выдерживать паузы и расставлять акценты голосом, от чего каждая фраза казалась частью заготовленного монолога.
Мюррей несколько раз поправила идеально уложенные волосы. Она больше не стремилась держать зрительный контакт, из чего Рональд сделал лишь один вывод: ей ужасно некомфортно, а значит — пора немного сбавить обороты. Закрыв ненадолго глаза, мужчина нахмурился. Казалось, он пытался вспомнить что-то важное во всей этой истории, не желая вводить журналистку в заблуждение.
«Если действительно так — это удивительно…» — подумала девушка, в сотый раз поправив челку. Здесь и сейчас Редвуд живет в свете прожекторов, а значит может говорить и делать (с этим были проблемы) что угодно и, кто бы ни сидел на месте Патриши, ему пришлось бы с этим мириться. Мюррей понимала, что Редвуд способен выдумать любую, самую неправдоподобную историю и она сойдет за правду… В то же время, очевидно, эта беседа — последняя возможность исповедаться публично… Кому захочется лгать и юлить на смертном одре?! Уверенно распахнув веки, убийца заговорил. Голос его лишился пафоса, стал мягким и совершенно невыдающимся.
