Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства | страница 71

Радзивиловская летопись.

Л. 160 – убийство Бориса.

Однако вопрос доверия житийным и летописным свидетельствам об убийстве Бориса и Глеба с позиции жанрового подхода вряд ли сильно зависит от времени их составления, поскольку, как бы они ни подгонялись под мнение и княжеский заказ, их жанровое предназначение не только не исчезнет, но и не потеряет своего доминирования над любой идеологией. Назначение жития – этическое поучение, которое не может быть подтасовано. Главное этическое содержание житий Бориса и Глеба, кто и когда бы их не писал, – беззлобие по отношению к убийцам и заказчикам убийства, готовность пожертвовать собой, подобно Христу, и готовность уступить первенство старшему брату, который не только посягает на него, но и имеет на него право. Контекст этих этических принципов, заложенных в житийные произведения о Борисе и Глебе, дезавуирует ситуацию, в которую они вставлены. Зачем Святополку, имеющему право на престол в Киеве, убивать младших братьев, когда они готовы, согласно всем житийным произведениям, уступить ему старшинство без какой-либо борьбы? Наиболее последовательно эта идея изложена в Сказании о Борисе и Глебе, где первым о будущем убийстве думает не Святополк, а Борис, как бы «предлагая» брату план действий и тут же отвечая на него нежеланием сопротивляться[369].

Противоречие, заложенное в житийный замысел, «выдает» содержание основной мысли, всецело заслуживающей доверия: Борис и Глеб не сопротивляются старшему брату по праву занять престол в Киеве. Эта идея никоим образом не противоречит ситуации, при которой Ярослав борется за престол в Киеве с братьями.

Если бы проблема исчерпывалась только вопросом доверия древнерусским и скандинавским источникам, вероятно, она решалась бы проще. Однако есть еще свидетельства польских источников, таких, как «История» Яна Длугоша, где говорится о том, что Ярослав в начале 1015 года все же двинул свои войска против Владимира, который выставил совместное войско Святополка и Бориса, действовавших сообща. В этом случае убийство должен был организовать тот, кто, как пишет Длугош, тяготился «тем, что он отлучен от Киевского княжества, которого домогался», т. е. Ярослав[370]. В свете данных выводов сомнения новейших исследователей, основанные лишь на том, что «ни в одном из перечисленных источников [прямо. – К. К.] не говорится, что Ярослав убил Бориса и Глеба», при произвольной интерпретации довольно прозрачного для понимания текста Саги об Эймунде кажутся совершенно неубедительными