. Это предположение следует признать курьезным. Если уж большинству исследователей казалось естественным слабое знание вероучения и церковного права церковными писателями и высшим духовенством (тому можно привести массу примеров: термин «подобосущный» из исповедания корсунских попов в Повести временных лет
[144] или ситуацию с перезахоронением останков Ярополка и Олега Святославичей в 1044 году), требовать от князя Владимира или его неведомых советников столь хорошего знания Ветхого Завета, разумеется, невозможно. Ничто не указывает на интерес древнерусских писателей к Ветхому Завету или к его постановлениям, если не упоминать некоторые произведения последней трети XI века, написанные через 80 и более лет после учреждения десятины.
Но и в этих текстах интерес к Ветхому Завету исчерпывается привлечением иллюстративного сюжета или нравственного назидания, в крайнем случае – пророчества как текста, имеющего отношение либо к вероучению, либо опять же к назиданию, но «отягченному» эсхатологической перспективой.
Правда, десятина использовалась в иудаизированных обществах[145]. Русско-иудейские контакты зафиксированы в Повести временных лет в рассказе о «поиске веры» и в рассказе об избиении еврейских купцов в Киеве в 1113 году по случаю восшествия на киевский престол князя Владимира Мономаха[146]. Контакты эти осуществлялись посредством Хазарского каганата, принявшего иудаизм в качестве государственной религии в начале VIII века[147]. В свое время особенное внимание на участие иудеев в русской истории обращал Л. Н. Гумилев[148]. Однако, думается, влияние иудеев на внутреннюю мотивацию в формировании церковно-государственных отношений или на образ политического устройства Руси было минимальным. Об этом свидетельствует наличие только некоторых исторических сюжетов, но отсутствуют следы прямого влияния. Да и сами сюжеты имеют несколько проходной характер и негативный оттенок, что позволяет заключить о ничтожной степени влияния иудаизма на ход развития древнерусской государственности и общества. Отношения с Хазарским каганатом всегда были настолько напряженными, что практически исключали комплиментарные межэтнические отношения.
Еще меньше оснований видеть корни церковной десятины в древнерусском язычестве, хотя такое мнение также высказывалось исследователями[149]. Не только потому, что не известны основы материального обеспечения языческих культовых центров Руси, но и прежде всего потому, что церковь с самого начала последовательно противопоставляла себя язычеству и стремилась без остатка преодолеть возможные рецидивы языческого мировоззрения
