. Бригита Лежанова подружилась позже с многолетней фавориткой великого князя Жозефиной Фридрихс и стала ее наперсницей. Летом 1813 года Николай Муравьев встретил Бригиту Лежанову при штабе Константина Павловича в Саксонии, где она во время установленного тогда перемирия гостила вместе со своей покровительницей. Волею судеб примерно тогда же в войска после долгого лечения вернулся и Миша Муравьев. Видимо, их отношения возобновились. После войны, лечась от раны в Петербурге, Михаил продолжал встречаться с Бригитой. Это тоже из «Записок» Николая.
Вообще, Александр и Михаил имели все основания обидеться на брата за излишнюю скрупулезность его «Записок». Ведь там же он сообщает, что в то самое время, когда Михаил начал ухаживать за Бригитой, его старший брат Александр напропалую волочился одновременно за дочерью полицмейстера Вейса и известной красавицей Удинцовой, умалчивая, правда, о результатах этого волокитства или отсутствии таковых. Мадмуазель Вейс, видимо, произвела на Александра сильное впечатление. Он помнил о ней и годы спустя, когда писал свои воспоминания. Из них следует, что с семейством Вейса он был знаком еще с 1810 года. О возобновлении знакомства в 1812-м Александр сообщает только, что застал главу семейства уже полицмейстером и что «семейство это сделалось известным в России по красоте дочери его, за которой в Вильне волочились много офицеров»[105]. О собственных подвигах, как видим, ни гугу. Наивная хитрость. Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Впрочем, судя по тому, что красавица Вейс вышла замуж за генерал-адъютанта князя Трубецкого, поручик Муравьев шансов не имел.
Мы же должны быть благодарны Николаю Николаевичу за эту скрупулезность. И не потому, что она привносит в историческое повествование некую клубничку, а потому, что она оживляет братьев Муравьевых, которые в некоторых работах предстают идеальными и безгрешными героями без страха и упрека. А впрочем, кто знает. Может быть, Михаил в 1814 году наврал брату о своих «самых близких сношениях» с пани Бригитой, наврал не корысти ради, а из мальчишеского хвастовства. Хотя поверить в связь юной жены «толстого и немолодого мужа» с пылким юношей, почти мальчиком, этаким русским Керубино, совсем не трудно. Особенно если эта жена – темпераментная полька, а все дело происходит в галантные времена и накануне войны, которая оборвет жизнь тысяч Керубино. Ах, Ранке, Ранке, кто же расскажет нам, «как это собственно было»?
