И разом начались молитвы: одни бессвязно бормотали, другие громко взывали к Богу, третьи рыдали и били себя в грудь. Тогда, видите ли, мы еще верили, что Господь внемлет нашим мольбам.
Снег, принесенный ветром, окутал деревню глубокой тишиной. Люди плелись по белым улицам, каждый по своим делам, сгорбившись и закутавшись в плащи, точно от кого-то скрывались. Дурные вести передавались шепотом. Ведьмина кровь не исцелила Грейс Хэмилтон – в ту же неделю она умерла от чумы, а ее взрослые дети Джуд и Фейт занедужили. Моих заблудших овец замело снегом, и поголовье уменьшилось втрое. От удара о камень в голове у меня стоял туман, и лишь проспав почти сутки, я смогла возобновить поиски. К тому времени, как я нашла их, бедные создания замерзли насмерть в сугробе, сгрудившись на скалистом утесе. Мысли мои еще не прояснились до конца, и сперва я даже обрадовалась, что подопечных у меня поубавилось.
Майкл Момпельон постарался устроить для Энис как можно более пышные похороны. Мем Гоуди не видела этой дани уважения ее племяннице. После случившегося она страдала кашлем и лежала в постели, почти не приходя в себя. По настоянию Элинор ее отнесли прямиком в пасторский дом, и там мы за ней ходили. Вскоре, однако, стало очевидно, что в наших силах лишь сидеть у ее постели и слушать рокот ее дыхания. Когда Мем еще была способна говорить, она попросила наложить повязку с мазью из окопника на ее израненное лицо. Мы изготовили повязку из отреза льна, но она то и дело сползала с ее впалой щеки. После побоев кожа ее, иссохшаяся, точно прошлогодний лист, была расцвечена синяками. Мем оба раза помогала мне разрешиться от бремени, ее сильные, умелые руки облегчали родовые боли и унимали тревогу. Теперь ее пальцы казались хрупкими, точно косточки вьюрка, и я боялась, что они сломаются от одного моего прикосновения.
Ее последний день был для меня самым тяжким. Дыхание ее останавливалось на много минут кряду, и я уже было думала, что она наконец обрела покой, как вдруг раздавался судорожный булькающий хрип. Грудь ее вздымалась и опускалась в такт быстрым, мелким глоткам воздуха. Через миг-другой дыхание замедлялось, а потом и вовсе пропадало. Это повторялось столько раз, что даже и не счесть. И с каждым разом промежутки, когда она не дышала, становились все длиннее. Ожидание было невыносимо. Когда конец все-таки наступил, я этого не распознала – казалось, вот-вот раздастся очередной жадный хрип и все начнется заново. И лишь когда часы в доме пробили четверть, а затем половину, и за все это время Мем не издала ни звука, я позвала Момпельонов засвидетельствовать ее смерть. Скончалась она через пять дней после племянницы. Вместе с ними мы лишились почти всей врачебной помощи, на какую могли рассчитывать, а наши женщины – былой уверенности, что переживут роды и произведут на свет здоровых детей.
