Я запекла луковицы и одну за другой прикладывала к болячке, пока мой мальчик дергался, орал и обливался потом от боли. Нет ничего хуже, чем мучить родного ребенка, даже если пытаешься его спасти. Я и сама проливала слезы, прилаживая эти ненавистные припарки, а затем усадила Джейми к себе на колени и стала укачивать, утешая и отвлекая его любимыми песенками и сочиненными на ходу сказками.
– Давным-давно жил да был в одном далеком краю мальчик, – шептала я ночью, чувствуя постоянную надобность отгонять безмолвный мрак болтовней. – Он был славным мальчиком, но очень бедным и всю жизнь прожил в темной комнате, где должен был трудиться денно и нощно, пока не выбьется из сил. В комнате была всего одна дверь, но мальчик ни разу не отворял ее и не знал, что за ней, а потому боялся этой двери. И хотя он жаждал увидеть, что кроется за пределами комнаты, у него никогда не хватало духу повернуть ручку. Но однажды ему явилась крылатая дева в золотом сиянии. «Пора, – сказала она. – Ты был очень прилежным мальчиком и хорошо делал свою работу. Теперь ты можешь отложить ее и пойти со мной». И она отворила дверь, и за дверью оказался самый красивый сад на свете. В саду играли и смеялись ребятишки. Они взяли мальчика за руки и стали показывать ему все чудеса его нового дома. С тех пор он жил и играл в золотом сиянии вечно, и ничто ему больше не угрожало. – Веки Джейми дрогнули, и он слабо улыбнулся. Я поцеловала его и прошептала: – Не бойся, родимый, не бойся.
Наутро Энис Гоуди принесла целебное снадобье – как она объяснила, это был отвар пижмы девичьей с добавлением сладкой настойки полыни. Прежде чем дать его Джейми, она положила руки ему на грудь, как у них с теткой было заведено, и пробормотала: «Да направят семь сторон действие этого лекарства. Да благословят его мои древние прародительницы. Да будет так». Также она принесла мазь с мятным запахом и попросила дозволения втереть ее в кожу Джейми, чтобы снять жар. Усевшись на пол, спиной к стене, она положила его себе на ноги так, чтобы голова его покоилась у нее на коленях, а ножки упирались ей в живот. Медленными, ритмичными движениями она водила руками по его телу, тихонько напевая:
– Два ангела пришли с востока. Один принес огонь, другой – мороз. Огонь, уйди! Мороз, приди скорей! Именем усопших матерей.
Ее стараниями Джейми перестал метаться и скулить. Теперь он лежал смирно, не сводя пристального взгляда с ее лица.
Энис продолжала растирать его и напевать, пока он не забылся блаженным сном. Укладывая его на тюфяк, я заметила, что кожа его прохладна на ощупь, а лицо порозовело. Я от всего сердца поблагодарила ее за то, что она принесла моему сыну облегчение. Обыкновенно благодарность и хвалу она встречала ворчанием, но в тот день она была со мною ласкова и крепко сжала протянутую ей руку.
