– Еще чем хочешь проесть мне плешь, Пьер?
– Еще, да. Почему твой сын уходить, а?
Молчание.
– А я знать. Я думать, потому что ты такая унылая сукин сын, вот почему. Я же видеть, какая ты есть. Ты никогда не быть веселая мартышка, Мишель, но ты быть много лучше, чем сейчас. Что за шорт с тобой? Эти девочки, они тоже потерять. Они потерять мама, потом уходить брат. Но они не стать такой жалкий вонючий призрак, как ты.
– Ты слишком много выпил, Пьер-Поль. Как всегда.
– Не так много, чтобы я не знать, что я видеть.
– Есть многое, чего ты не видишь.
И папа вышел, направляясь в отхожее место, а я притворилась, будто всего лишь принесла дрова, а подслушивать не подслушивала.
– Ты молодец, Матильда, экзамáн сдавать, столько учеба. Я тобой гордиться, – заявил дядюшка, пока я подбрасывала дрова в топку.
– Спасибо, дядя Пополам, – я и правда растрогалась от его слов, но мне стало грустно. Вот бы папа хоть разок сказал, что гордится мной.
– А зачем тебе столько экзамáн? Ты хотеть быть учительница?
Я покачала головой, сунула в топку еще два бревнышка и закрыла дверцу.
– Нет, дядя Пополам. Чтобы стать учительницей, нужно самой намного дольше учиться.
Он призадумался, потом выпалил:
– Так почему ты не учиться еще? Ты же очень умный девочка. Могу поспорить, ты самый умный во весь северный округ. За эта учеба надо платить?
– Сама учеба бесплатная. Только нужны деньги на поезд, на одежду, на книги.
– Сколько? Двадцать долларов? Тридцать долларов? Я дать тебе деньги.
Я улыбнулась дяде. Он очень щедр. Однако я знала, что он уже потратил почти весь, а то и полностью весь свой заработок на ужин и на дорогие подарки для нас. У него, должно быть, осталось долларов пять-десять, едва хватит, чтобы вернуться в лес, на работу.
– Доброй ночи, дядя Пополам, – сказала я, встала и поцеловала его в щеку. – Хорошо, что ты приехал повидаться. Мы по тебе скучали.
– Ты думать, у меня деньги нет, а вот ты увидеть, – сказал он, подмигивая. – Я просто не всё рассказывать. Не всегда.
Я вернулась в кухню. Барни заскулил, я открыла заднюю дверь и выпустила его.
– В огород не лезь, понял? – предупредила я.
Подождала, пока папа вернется из уборной, потом сходила туда сама. Барни ждал меня у крыльца пристройки. Я устроила его на ночь и двинулась наверх, тоже ложиться спать.
Давным-давно Лоутон обнаружил, что разговоры в гостиной прекрасно слышны через стенку на лестнице. Это пригождалось перед Рождеством, когда мы хотели выяснить, будут ли подарки и какие. Вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, я слышала новый виток разговора между папой и дядей.
