Миссис Криго вручила мне чашку обычного чая и тыльной стороной руки провела по моему лбу.
– Выглядишь хуже, чем Минни, – сказала она и засмеялась, и Минни засмеялась вместе с ней.
Я не засмеялась. Я сказала:
– Никогда не выйду замуж, ни за что.
– Вот как?
– Ни за что.
– Ну-ну, мы еще посмотрим, – сказала миссис Криго. Лицо ее смягчилось. – Боль проходит, ты же знаешь, Мэтти. И память о ней выветривается. Скоро Минни всё это позабудет.
– Она, может, и позабудет, но я точно нет, – ответила я.
На крыльце послышались шаги, Джим ворвался в дом, громогласно осведомляясь насчет ужина – и тут же смолк, завидев меня и миссис Криго и лежащую в постели жену, а рядом с ней – двух новеньких младенцев.
– У тебя сын, – сказала ему повитуха. – И дочка в придачу.
– Минни? – прошептал он, глядя на жену, ожидая, чтобы она это подтвердила.
Минни попыталась что-то сказать, но не смогла. Просто приподняла одного из малышей навстречу ему. То чувство, которое проступило на лице Джима, – чувство, соединявшее его и Минни, – было таким сильным, таким откровенным, что я поспешно отвела глаза. Не полагалось мне это видеть.
От смущения и неловкости я заерзала на стуле, и в кармане зашуршало письмо. Я-то ведь торопилась сюда рассказать Минни, что меня приняли в Барнард, но теперь эта новость не казалась такой уж захватывающей.
Я уставилась в свою чашку чая, гадая, каково это – обладать тем, чем обладала Минни. Чтобы кто-то любил тебя так, как Джим любил ее. Чтобы от этой любви родились две новые крохотные жизни.
Я пыталась понять: обладать всем этим – самое лучшее, что может случиться с человеком, или все-таки лучше, когда у тебя есть слова и рассказы? У мисс Уилкокс есть книги, но нет семьи. У Минни есть теперь семья, но малыши надолго отвлекут ее от чтения. У некоторых людей, например у моей тети Джози или у отшельника Альвы Даннинга, нет ни любви, ни книг. Я не знала никого, кто сумел бы заполучить и то, и другое.
– Ты на это ухнула деньги, которые я тебе дал? Чтоб детские стишки сочинять?
Меня разбудил гневный папин голос, и я не сразу сообразила, где нахожусь. Потом глаза приспособились к свету лампы, и я увидела у себя под рукой новую тетрадь, а рядом словарь, раскрытый на слове дня, и поняла, что уже наступила ночь, а я так и уснула за кухонным столом.
– Отвечай, Мэтт!
Я выпрямилась.
– Что, папа? Какие деньги? – пробормотала я, моргая.
Лицо его было перекошено яростью, дыхание отдавало алкоголем. Спросонок я едва вспомнила, что днем папа отправился в Олд-Фордж продавать наш кленовый сироп. Набралось двенадцать галлонов. Чтобы получить их, пришлось выварить почти пятьсот галлонов сока. По привычке такую поездку папа завершал в салуне, тратил небольшую часть выручки на стаканчик-другой виски. Ему хотелось посидеть в мужской компании, и раньше полуночи он, как правило, дома не появлялся. Я-то планировала быть в постели задолго до его возвращения.
