— Теперь уж не буду скрывать, Шакман-агай, — продолжал гость. — Наш турэ говорит: рот у хана шире ворот — не хватит скота, чтоб заткнуть; утроба у баскака больше короба — не хватит еды, чтоб набить…
— Говорить-то говорит, а ясак непомерный все ж платит. Что толку от говоренья!
Гости многозначительно переглянулись, младший опять усмехнулся. Шакман понял: предводитель сынгранцев не намерен ограничиваться разговорами.
— Хуш[8]! Что еще передает ваш турэ?
— Он сказал: было бы на руку и нам, и вам жить в большем согласии. Вместе проще оградить наши земли от набегов, а при нужде — и воевать.
— Что верно, то верно.
— Лошадям, Шакман-агай, и тем легче тащить повозку в паре. Времена, сам знаешь, ныне тяжелые.
— И это верно: тяжелые. Всяк норовит урвать у нас что-нибудь. Нет покоя в долине Шешмы.
— Мало того, что Казань обирает, так еще ногайские баскаки наезжают, а то и Крым дотягивается.
— Баскаки, говоришь! Казань, Крым!.. Да свои же, башкиры, того и гляди что-нибудь урвут. Прошли мимо нас табынцы, один их род на Меллу откочевал. Тут уж не зевай! Не знаю, как у вас, а у меня лишнего добра нет.
— И у нас через край не льется. Потому наш турэ и говорит: легче будет защищать свое добро, коль объединить силы.
— Я тоже так думаю.
Шакман, казалось, со всем соглашался, однако не спешил дать определенный ответ на предложение предводителя сынгранцев: лучше сделать это при встрече с самим Буляканом. Старший гость попытался добиться большей ясности:
— Выходит, с соизволения аллаха вы, главы племен, договоритесь меж собой. А что до народа — куда турэ повернет, туда он и пойдет.
— Много ль народу надо! Была б еда посытней да жизнь поспокойней.
— Так, так, Шакман-агай! — Тут гость угодливо хихикнул. — Да еще — был бы турэ хороший. С этой стороны вы с Буляканом оба удались, оба умны и справедливы, достойны друг друга…
Хоть и приятно услышать похвалу себе даже из уст гостя, готового, как водится, вознести хозяина до небес, Шакман недовольно поморщился. Нет, не откровенная лесть покоробила его — какая уж тут лесть, когда Булякана поставили на одну доску с ним, Шакманом! Ишь ты — «достойны друг друга!..» От такой похвалы не хочешь, да разозлишься. Выходит, предводитель сынгранцев предлагает объединиться с условием, что Шакман должен признать его ровней себе. Занесся Булякан, сильно занесся! Запамятовал, видно, что есть Тамьян и что есть Сынгран. Не равенства он должен добиваться, а проситься под надежное крыло. Ибо Тамьян — это четыре сильных многолюдных рода, Сынгран же — не племя даже, а увядающая ветвь надломленного племени. О союзе равных тут не может быть речи. Сынгранцы должны принять покровительство, покорно склонив головы. Где еще в тревожные времена найдут они таких выгодных покровителей, как тамьянцы, и такого дальновидного турэ, как Шакман? Этому гостю не хватает сообразительности, иначе не хвалил бы он предводителей двух явно неравных племен, будто равных.
