Но баня имела для зэков еще одно важное значение. Она служила местом встреч и свиданий. То, что она состояла из ряда помещений, способствовало «конспирации», так же как и отдельный вход и выход. Правда, пользоваться ее услугами могла лишь лагерная элита, ибо за это следовало платить. Банщик Иван превращался тогда в надежного сторожа, готового в любой момент сигнализировать об опасности.
Прачечная не представляла для меня большого интереса. Во влажном помещении на веревках висело мокрое белье, и две деревенского вида молодые женщины были заняты стиркой. Я поздоровался.
— Вы наш новый врач? — поинтересовалась одна из прачек, вытирая мокрые руки фартуком.
— Совершенно верно.
— Это хорошо. Будем знать к кому пойти, когда захвораем. А вы от всех болезней лечите? — женщина лукаво посмотрела на меня.
— Таких врачей еще нет, которые могли бы лечить от всех болезней. А вы что, болеете?
— Иногда. От одиночества,— она засмеялась.
— От этой болезни лекарства у меня нет. Там таблетки и микстуры не дают результата. Но, я думаю, что вы лучше меня найдете способ излечения. Во всяком случае, желаю вам удачи.
— Не забывайте нас,— напутствовали меня прачки,— если надо что-то стирать, приходите. Будем рады.
Я зашел также и в мастерскую, где плели лапти. Сразу обратил внимание на своеобразный запах лыка, которое свисало длинными лентами с потолка. Работало пятеро пожилых мужчин-мари. Они трудились не спеша, то и дело устраивая перекуры. Чтобы получить хлеб выше нормы, они должны были сделать три пары, что далеко непросто.
Позже я узнал, что существуют разные хитрости, чтобы выполнить и перевыполнить норму. Можно, например, плести лапти плотные, что требует больше времени, или, наоборот, редкие.
Но существовал способ значительно проще. Кое-кто из работяг, которые были на «общих», надевали специально истрепанные лапти (их держали в «заначке»), чтобы получить на разводе новые, хотя в них не нуждались. Эти лапти они затем возвращали в мастерскую. Вполне понятно, что благодаря этой хитроумной комбинации, мастерам в лапотном цеху не составляло большого труда справиться с нормой. Конечно, все это делалось за определенную мзду.
Жизнь в этой колонии протекала удивительно спокойно, без особых происшествий и очень буднично. Один день, как другой. Подъем, развод, работа, вот, пожалуй, и все, не считая приема пищи. Не так, как в Казлаге. Там жизнь била ключом, и шла постоянная, безжалостная борьба. Зэки грабили и убивали, проигрывали друг друга в карты, калечили людей физически и морально. Там царили волчьи законы и кулачное право.
