Отчасти из-за этого возрастающего давления знакомые римлянам оседлые западногерманские племена постепенно объединились в значительно более крупные группы с одновременным возникновением военной аристократии. Ранее германцы представляли собой множество относительно небольших кланов, применявших примитивное подсечно-огневое земледелие и регулярное общинное перераспределение земель. Основной политической единицей был род, членов которого объединяли кровные или семейные связи. Каждый свободный мужчина в роду носил оружие и участвовал в собрании общины, на котором решались важнейшие вопросы — к примеру, вступать ли роду в войну. За исключением жрецов и некоторых наследуемых должностей главами рода в основном становились выборные харизматические лидеры: они руководили общиной исключительно благодаря своим воинским доблестям и не имели власти над всем племенем. Такое «демократичное» общество одновременно несло в себе многие черты анархии и не было приспособлено для крупномасштабных мероприятий, требовавших жесткого руководства. Локальные войны между родами были привычным и почетным делом, и римские дипломаты делали все, чтобы подогреть вражду между племенами. По выражению Тацита, «Да пребудет, молю я богов, и еще больше окрепнет среди народов Германии если не расположение к нам, то по крайней мере ненависть к своим соотечественникам... Ни Самний, ни пунийцы, ни жители Испании и Галлии, ни даже парфяне — никто так часто не напоминал нам о себе, как германцы: их свобода оказалась неодолимее самовластья Арсака».[12]
Но контакты с Римом привели также к расширению торговли предметами показной роскоши, излюбленной в военных обществах, — золотом, украшениями, одеждой, оружием, вином, рабами, серебряными изделиями. Все это укрепляло позиции успешных военачальников и способствовало возвышению благородного сословия. Еще более значителен был рост дружин при военачальниках — личной вооруженной свиты, набранной из храбрейших юношей нескольких родов, давших клятву драться и умереть за вождя в обмен на щедрые подарки и гостеприимство. Эти дружины, в отличие от сезонных ополчений, стали постоянными военными единицами, верными одному вождю и занимавшимися лишь войной и грабежом. В их формировании можно разглядеть зародыш будущей концепции личной верности феодала сеньору.
Институт дружины стал катализатором объединения германцев в огромные племенные союзы, произошедшего во II веке, — это одновременно была реакция на агрессию новых племен с востока и способ воспользоваться неисчерпаемыми, по мнению германцев, источниками добычи на территории провинций Рима. К началу III века образовались три группы. Группа свевских племен Центральной Германии, чья свирепость так потрясла Цезаря,
