В подобной ситуации основные части действующей армии, особенно легионы Верхнего Дуная, находившиеся ближе прочих к Италии, почти неизбежно должны были вмешаться и восстановить авторитет опозоренной власти, выдвинув собственного командира в качестве кандидата на императорский трон. Но если они могли назначить своего императора лишь потому, что находились неподалеку от Рима, почему бы другим, не менее отважным легионам не сделать то же самое? Во время затяжной гражданской войны 193―197 годов выдвинулись три претендента на трон, чьи легионы находились в Паннонии, Сирии и Британии. Воцарившаяся вслед за этим недолговечная династия Северов еще более укрепила установившуюся тенденцию к абсолютизму с опорой на армию: они противопоставили власть императора сенату, солдат — гражданам, жителей провинции — жителям Италии. Рассказывали, что на своем смертном одре Септимий Север дал сыновьям такой совет: «Держитесь друг друга, платите солдатам и забудьте об остальных».[10]Сыновья не выполнили отцовского завета; оба были убиты, и вслед за краткой передышкой последовала новая волна армейских восстаний и набегов варваров, охватившая всю страну на следующие 30 лет.
Лишь спустя полвека неслыханных бедствий империя возродится вновь — ценой неустанных трудов, приспосабливания и крайне болезненных жертв. Она возродилась, но не как величественный форум гражданского государства, а скорее как могучая крепость, вся жизнь которой была подчинена одной цели: выдержать бессрочную осаду. Ее восстановил император-солдат, выходец из низов — Диоклетиан, который был вынужден покрыть себя и своих наследников таким густым слоем пурпура, что с тех пор римский император больше напоминал богоподобного фараона, чем первое должностное лицо, — он стал правителем, которого тотчас признал бы даже китайский путешественник.
ГЛАВА I.
III ВЕК, КРАХ ИМПЕРИИ
ТАКОВЫ БЫЛИ ВАРВАРЫ, И ТАКОВЫ БЫЛИ ТИРАНЫ, КОТОРЫЕ В ЦАРСТВОВАНИЯ ВАЛЕРИАНА И ГАЛЛИЕНА РАСЧЛЕНИЛИ ПРОВИНЦИИ И ДОВЕЛИ ИМПЕРИЮ ДО ТАКОГО УНИЖЕНИЯ И РАЗОРЕНИЯ, ОТ КОТОРЫХ, КАЗАЛОСЬ, ОНА НИКОГДА НЕ БУДЕТ В СОСТОЯНИИ ПОПРАВИТЬСЯ.
Э. Гиббон, гл. 1, часть X
Как видно из не имеющего себе равных труда Тацита, Рим давно был знаком со своими ближайшими соседями — германцами. Но за последний век происходили постепенные, но неотвратимые изменения, в ходе которых германские племена стали играть принципиально иную роль на политической сцене Европы, нежели та, которую описывал Тацит. На границах Римской империи шли масштабные завоевания, миграции и социальные перемены; они начались в отдаленных землях, о которых римляне не знали ничего. Основные направления миграции в Евразии пролегали на запад и восток. Из Скандинавии шли готские племена, двигавшиеся большими группами (остготы, вестготы, герулы); они понемногу перемещались на юг вдоль русла Вислы и русских рек, по Украине, нижнему течению Дуная и берегам Черного моря. В юго-восточной части Европы они схватились за земли с сарматами, народом иранских равнин, которому принадлежала территория от Кавказа до венгерских равнин. Два других потока, тоже двигавшиеся из региона Силезии и Вислы, составляли вандалы, шедшие на юго-запад, к Карпатам, и бургунды, направлявшиеся на запад, к Эльбе, а оттуда — к Майну, все больше тесня коренные племена Западной и Центральной Германии.
