— Слушай, а может, это и не она вовсе? — засомневался Кир. — Чего-то мне казалось, что она более, ну рыдающая, что ли…
— Она, она, — кивнула головой Катерина. — И плачет она, по-моему, не от того, что истеричная или меланхоличная, а просто потому, что её с малолетства развлекают очень уж бурно да активно. Папенька её весельчак, по-моему, а дочь более спокойная, задумчивая, тихая. Слёзы, это уже как самозащита.
— Да ладно, чего тут рыдать-то? — Степан непринуждённо привалился плечом к стене.
— Стёп, мы сейчас ходим пока они спят, а вот когда не спят, тут небось такая какофония постоянно! Гудки и трещотки, хохот непрестанный, песни залихватские, звон, грохот. А если такое всё время? Ты же не будешь постоянно смотреть какой-нибудь, пусть и очень смешной фильм? Ну, какое-то время посмотришь, но не каждый же день с утра и до вечера! А тут, смотри, туман шел, беженцев море, а царь всё равно с шутами развлекается.
— Нда… Тут загрустишь, однако, — Степан представил себе жизнь рядом с неугомонными весельчаками и уже с сочувствием покосился на царевну.
— Вот именно, что загрустишь. И чем больше она грустила, тем больше царь старался её развеселить, не догадываясь, что дочку надо просто оставить в покое, — кивнула Катерина.
— Я раньше царя жалел, что у него такая дочь слезливая да унылая, а тут, оказывается, дочь жалеть надо, — удивился Кир. — Вот так сказка-то знакомая, уж сколько раз слышанная, а вон оно как получается!
— Да обоих жалеть надо. Характеры очень уж разные, вот и страдают. Дочь объяснить не может, почему печалится, раньше особо не принято было разговоры разговаривать. А царю в голову не приходило, что его шутки и веселье ей в таком количестве и близко не нужны.
— И чего делать? — Киру жалко стало царевну.
— Чего-чего, разбудим сказку, а потом посмотрим, — Катерина поманила их к выходу из терема, и все трое, укрылись за кустами царевниного сада.
— Жил был царь. И была у него дочь. И все дочь эту звали царевна-Несмеяна…
Катерина рассказывала сказку, туман поднимался, город начал просыпаться, сначала тихо, а потом всё громче и громче! И когда Катерина закончила, мальчишки уже и уши зажимали.
— Да как тут жить-то можно? — крутил головой Кир.
— Ты не переживай, это они на радостях так вопят, — утешила его Катерина. — Наверное.
— Вот жуть какая! Мы-то свалим, а ей, бедной, в этом жить! — посочувствовал Степан. И вдруг прислушался. Из терема царевны донеслась почти не слышная в окружающем шуме песня.
