Он действовал.
Упаковал ненужные вещи в рюкзак, оставив тот под соснами-близнецами. Снял оружие с предохранителя и двинулся к вершине холма, за которым до этого времени и прятался. Потом с четверть часа шел краем леса, продолжая, однако, скрываться под защитой деревьев. Нашел подходящее место для нападения. С помощью пантографа Каетан мог заблокировать защитные системы лагеря или уничтожить какой-нибудь его элемент, но чтобы полностью очистить пространство, придется атаковать лично.
Он прекрасно чувствовал, как приближается к лагерю йегеров и к их машинам. Вдруг начали болеть глаза. На самом деле это был сигнал, что болит мозг. Что волна депрессии, возбужденная в мозгу требушетом самоубийц, и магия оптимизма, которой он постоянно себя накачивал, сражаются за его мысли и чувства. Что за доли мгновения фрагменты его сознания то проваливаются в бездну отчаяния, то возносятся к вершинам радостной эйфории, словно бы он дышит чистым кислородом.
Но одновременно его сознание, то «я», что управляло телом, выполняло задание, просчитывало варианты – оно оставалось в состоянии стабильного, легкого возбуждения, что сопутствует минутам перед боем.
Он действовал.
И была боль в глазах, дающая знать, что за сетчаткой, там, куда уходят окончания зрительных нервов, в глубине черепа, буйствует шизофрения, тактирующая приступы депрессии и радости в ритме не дней или недель, а в такте миллисекунд.
Он действовал.
Нашел место, достаточно удаленное от базы йегеров, километра на полтора. Отмерил дистанцию биноклем. Ровно тысяча триста восемьдесят метров. Теперь нужно направить пантограф на лагерь, как чуть раньше он сделал это с березой. Вот только зафиксировать одно дерево – задание достаточно простое, которое может выполнить и совершенно немагический человек, если его хорошенько обучить.
Перед Каетаном стояло задание посложнее. Он должен был выстроить картину всего пространства базы, в том числе подвижного механизма и объектов, охраняемых магией. Учесть сбои, вносимые живыми существами и йегерами, которые вспарывали магический континуум, рассеивая вокруг себя фаги. Выставить плечи пантографа, находя такую перспективу, чтоб объять и бараки, и мачты на дальней стороне лагеря.
Вызов, достойный эльфийских мастеров.
Первые попытки не удались. Что-то постоянно уходило из фокуса. Как спальник, заталкиваемый в слишком тесный мешок. Впихиваешь одну часть – вылезает другая, спальник заворачивается, комкается, сопротивляется. Каетана никогда ничто так не раздражало, как упаковка спальника. Кошмар путешественника.
