Наверное, мы, люди, действительно думаем слишком много.
Словно услышав мои мысли, Айни лизнула меня в щеку.
— Не мучайся такими вопросами. Жизнь, малышка, она здесь и сейчас. В тебе и твоем ребенке.
*
Лёгкий толчок изнутри живота застал меня врасплох. Я замерла, положив руку на живот. Несколько мгновений спустя я почувствовала ответное касание.
— Он пинается! — воскликнула я изумленно. — Айни, я чувствую, он пинается!
Волчица села рядом и коснулась мохнатой щекой живота.
— Действительно, пинается, — подтвердила она, довольно улыбаясь. — Как раз пора.
— Посторонитесь, дамы, пропустите дядюшку Аки! — Волчий Пастырь вынырнул из глубины пещеры, посмотрел на меня вопросительно. Я кивнула, разрешая.
Аки присел передо мной, и его тёплая широкая ладонь легла мне на живот, накрывая его почти полностью. Малыш потянулся и пнул её. Аки фыркнул.
Меня накрыло тоской, такой острой, что враз выбила всю радость от случившегося. Другой мужчина должен был быть здесь, и его прохладное прикосновение я хотела ощущать на своей коже. Это он сейчас должен был наблюдать, как растёт во мне его ребёнок.
Я почувствовала как сильная рука легла мне на плечо, привлекая ближе. Аки обнимал меня, а Айни прижималась к ногам. Лёгкое дыхание мужчины шевелило волоски на моей голове.
— Знаешь, что, — Аки говорил тихо и словно бы в сторону. — Зачем тебе Ледышка? Он даже не знает, сколько он теряет.
Я внутренне напряглась, понимая, что за этим последует. Аки, спокойный, заботливый, не позволяющий мне утонуть в собственном одиночестве, не мог не привлекать меня. Я узнала его совершенно с другой стороны за те дни, что провела у волков. И иногда, в такие минуты как эта, мне действительно хотелось… остаться? Принимать его ненавязчивое внимание, помогать Айни, познакомить сына с бойкими волчатами. В нашем тройственном общении было что-то неправильное, но вспоминать об этом с каждым разом становилось труднее.
— Оставайся с нами, — припечатала волчица в своей обычной манере говорить все прямо, как есть. — Вороненка вырастим. Тебя не дадим в обиду.
Аки рассмеялся мне в макушку.
— Заметь, малышка, это предлагаю не я.
*
А потом все стало хуже.
Словно бы боги разгневались на меня за промелькнувшую в голове шальную мысль — а не остаться ли с волками. Не стать ли частью их Стаи, обеспечив себе и ребенку Семью. Ту, которой, как мне подспудно казалось, не может быть у нас с Курхом. Семью, в которой разговаривают и смеются, доверяют и слушают. Слишком много лун прошло с той счастливой весенней поры. Слишком сложно было, выходя из теплой пещеры на продуваемую всеми ветрами поляну, вспоминать жаркое солнце, жаркие объятия.
