В этот момент Асэби показалось, что за спиной Хамаю она заметила тень Госпожи в лиловом.
Возможно, почувствовав то же самое, Масухо-но-сусуки содрогнулась всем телом, схватила поданный ей веер и быстрым шагом ушла к себе.
– Подождите, госпожа! – трагически завопила Кикуно и побежала следом. Ее провожала взглядом Сиратама, лицо которой лишилось всякого выражения.
Чуть не плача при виде своей госпожи в таком состоянии, Тя-но-хана снова накинулась на слугу молодого господина:
– Ах ты, проклятый!
Она не спеша вытащила свой веер и начала лупить мальчика.
– Больно!
– Если бы ты вел себя поприличнее, этого всего бы не случилось.
Мальчик визжал под хлесткими ударами.
– Простите меня! – Выпалив это, слуга увернулся от веера и побежал.
– А ну стой! Не смей удирать!
Тя-но-хана не могла успокоиться и погналась за мальчишкой, а тот вскочил на ограждение платформы и вдруг прыгнул в воздух. За ограждением – обрыв. Асэби невольно прижала ладонь к губам, но мальчик не упал. Через миг ворон, который только что был мальчиком, легко раскрыл черные крылья и со всей возможной скоростью улетел оттуда. Асэби, ошеломленная таким бурным развитием событий, очнулась, почувствовав, что кто-то тянет ее за рукав. На нее, закусив губу, смотрела Фудзинами.
– Братец не пришел не из-за своего переменчивого настроения. Пожалуйста, не делай опрометчивых поступков.
Асэби поняла, что та имеет в виду ее возвращение домой, и послушно кивнула:
– Ничего страшного.
Вообще-то, она даже чувствовала облегчение от того, что ей не пришлось видеть быстрое сближение Масухо-но-сусуки и молодого господина. Асэби больше беспокоилась о самой Масухо-но-сусуки: интересно, что она ощущает, неожиданно столкнувшись с таким проявлением могущества Южного дома?
Однако за воротами Осени и Зимы Масухо-но-сусуки не было видно.
* * *
Дзынь! – зеркало со звоном раскололось, и Кикуно втянула голову в плечи.
– Безмозглая Кикуно! Я ведь велела тебе все разузнать! – С этими словами любимая госпожа Кикуно, Масухо-но-сусуки, швырнула в нее то, что попало под руку.
После происшествия во время праздника Танабата общее настроение в Окагу ухудшилось. Общение с другими домами, которое раньше часто осуществлялось и вне церемоний, прекратилось, и дочери всех домов, похоже, заперлись в своих павильонах. Особенно злилась Масухо-но-сусуки и все чаще набрасывалась на Кикуно.
Меж тем один из приближенных молодого господина – тот, что приходил забирать пажа во время праздника Танго, Сумио, – был вороном-простолюдином из западных земель, как и Масухо-но-сусуки.
