Дорогой Семен Ефимович! Я сразу признаюсь — я не аналитик, вокруг меня много людей, которые больше меня знают, обладают лучшей памятью, лучше меня образованы. Мое образование, хотя я и закончил кроме МГУ еще и Академию Общественных наук, весьма смутное, у меня по‐настоящему нет даже школьной базы, я пишу с ошибками, часто в письмах вместо одного нужного слова ставлю другое, потому что не знаю, как его писать[97]. Я пользуюсь скорее правилом догадки и ощущением, нежели рациональным. Разве я могу сетовать или даже раздражаться на Ваши советы!
Письмо Ваше, как, впрочем, и всегда, замечательное, суждения о моем герое, наверное, совершенно справедливые, но ведь я взялся за написание этой книги, не очень хорошо представляя даже историю партии. Ваше соображение, что Ленин сделал меньше для свержения царизма, чем эсеры и меньшевики, кажется мне очень интересным, впрочем, как и Ваша трактовка Ленина, как врага свободы. Я все время думаю только об одном — о том, что мы сегодня называем «социальным лифтом». Кем бы стал я, внук крестьянина, если бы, если бы… Огромное неграмотное государство, народ, нужный как материал, для развития высших классов. Нужна ли была комунибудь из тех, кто ее не имел, свобода? Нужен был хлеб, медицина, грамота. Никакие репрессии я, конечно, не оправдываю, но тотальная смена режима всегда чревата — вспомним и Английскую, и Французскую революции, там все было еще круче. Гильотине и отрезанной голове несчастной мадам Ламбаль[98] мы ответили Алапаевском и Екатеринбургом[99]. Везде невежественная, мстительная масса, возбужденная «прогрессистами» из правящего класса. Великий князь с красным бантом! Для меня ведь даже высылка двух пароходов с интеллигенцией звучит по‐другому. Во время Французской революции — этих людей бы казнили, чтобы [их] сохранить — Ленин выслал. Но в принципе, Ваша точка зрения совершенно справедлива. Говорил Вам, что сейчас бы чуть подправил роман и, если его еще раз переиздадут при моей жизни, наверное, подправлю. Что касается горьковской «Исповеди», — не читал, возьму сегодня в библиотеке. Мне очень понравилось Ваше «проходное» замечание относительно Солженицына и Солоухина. Я вообще не понимаю, что такое долгая зоологическая злоба, это вне моего характера.
Замечательное письмо, дорогой Семен Ефимович, но к нему, к этой теме у меня много собственных мыслей иногда, как я понимаю, несправедливых.
За поддержку я Вам очень благодарен, наверное, и Вы, когда жили в Москве, ощущали стремление многих Ваших товарищей и Вашего начальства, о котором мы уже говорили, задвинуть Вас в угол. Я это ощущаю постоянно.
