. Поэтому редакторами часто работают люди, не обладающие ни знаниями, ни вкусом, ни талантом, чтобы выполнять эту сложную и деликатную работу. Это не мешает им быть на самом лучшем счету у начальства, так как они всегда во всеоружии цензорской «бдительности».
Однако и лучшие редакторы, те, кто имеют достаточную подготовку и всерьез болеют за судьбу литературы, вынуждены постоянно брать на себя функции цензоров. Как я уже сказал, при редактировании моей книги о Вавилове из нее было изъято добрых сто страниц, отнюдь в ней не лишних. Но я покривил бы душой, если бы упрекнул в этом редактора. Ножницы были пущены в ход для того, чтобы спасти книгу от полного запрета, но работа редактора показалась властям недостаточной; в книге осталось больше правды, чем они бы хотели, и все шишки посыпались на редактора и заведующего редакцией. То, что было вычеркнуто из моей книги о Вавилове, составило целую книгу. Издания ее мне пришлось ждать пятнадцать лет. Все места, выкинутые из советского издания, в ней набраны курсивом. Это делает книгу особенно наглядной. Я прошу жюри приобщить ее к материалам наших слушаний в качестве вещественного доказательства[79].
После того, как рукопись отредактирована, то есть отцензурована редактором и подписана заведующим редакцией, она поступает в так называемую главную редакцию, где ее читает главный редактор или его заместитель. В настоящее время в «Молодой гвардии» имеется директор, два главных редактора и три заместителя главного редактора. Каждый из них курирует несколько редакций, так что ни одна строчка не публикуется без того, чтобы быть процензурованной кем‐либо из этой шестерки.
Таким образом, каждое произведение, прежде чем быть опубликованным, проходит через мощнейшую цензуру из пяти этапов. 1. Самоцензура автора; 2. Цензура редактора; 3. Цензура заведующего редакцией; 4. Цензура главной редакции; 5. Цензура Главлита.
Кроме этого большое число книг проходит через различные виды дополнительной цензуры: военной, космической и т. п., о чем я уже упоминал, или, например, цензуру Отдела науки и Отдела сельского хозяйства ЦК КПСС, как это было с моей книгой о Вавилове, что, однако, не уберегло ее от признания «идеологически вредной».
Несколько примеров того, как цензура превышает свои полномочия в угоду отдельным лицам или вследствие пустого каприза. Когда в ЖЗЛ готовилась книга об известном советском композиторе Сергее Прокофьеве, автор столкнулся с деликатной проблемой. Дело в том, что Прокофьев в свое время был женат дважды, обе его бывшие жены были живы, сильно враждовали между собой, и каждая настаивала, чтобы об ее сопернице в книге ничего написано не было. Поскольку удовлетворить этому было невозможно, автор решил не показывать рукопись ни одной из вдов. Однако последовал донос в Главлит, и там, дабы снять с себя всякую ответственность, корректуру отправили на «дополнительную рецензию» в Министерство культуры, где она попала в руки заместителю министра, бывшему музыкальному критику, который, в сталинское время, громил Прокофьева за «формализм». Корректура была искалечена настолько, что у автора пропала охота писать о композиторах советского времени. Следующую книгу он написал об Иоганне Себастьяне Бахе, она вышла в свет без осложнений
