Еще во время работы над биографией Вавилова мною была задумана книга очерков о наиболее видных представителях его научной школы: П. М. Жуковском, В. Е. Писареве, Г. Д. Карпеченко, Г. С. Зайцеве, Г. А. Левитском, К. И. Пангало и некоторых других крупных биологах. Однако при прохождении через различные инстанции моя книга о Вавилове усохла на целых сто страниц, а после подписания сигнального экземпляра в свет была объявлена «идеологически вредной», большая часть тиража (90 тысяч из ста тысяч) была «арестована», девять месяцев решалась ее судьба[78]. После всех этих гонений нечего было и думать о книге, почти каждый герой которой либо погиб в заключении, либо провел в тюрьме много лет, любо подвергался другим репрессиям как «менделист‐морганист». В результате самоцензуры от этого замысла пришлось отказаться и взяться за биографию И. И. Мечникова, который, на мое счастье, умер в 1916 году, что автоматически избавляло от многих трудностей, хотя и не от всех. Лишь через много лет я написал небольшую книгу об одном из учеников Вавилова — хлопководе Г. С. Зайцеве, который имел перед другими то «преимущество», что умер в 1929 году, еще до начала генетических дискуссий. Правда, с Зайцевым расправились посмертно. Его объявили вредителем в хлопководстве, его труды были изъяты из библиотек, о вредительстве профессора Зайцева писались поэмы, издававшиеся массовыми тиражами с благословения советской цензуры. В порядке самоцензуры мне пришлось отказаться от первоначального замысла: завершить книгу главой об этих посмертных гонениях.
Поскольку я сам много лет работал редактором, то я должен сказать, что работа редактора — это очень интересная и благородная работа, если она выполняется профессионально и так, как нужно. Задачи редактора и цензора прямо противоположны. Задача редактора состоит в том, чтобы избавить рукопись от случайных фактических и стилистических погрешностей, сделать книгу по возможности более правдивой и вообще помочь автору глубже и полнее осуществить свой творческий замысел. Тогда как задача цензора — затушевать и утаить правду, помешать автору донести свой замысел до читателя — во всех тех случаях, когда замысел в чем‐то расходится с политическими установками данного момента. Однако в том кафкианском мире, какой представляет собой советская действительность, все вывернуто наизнанку, поэтому функции редактора и цензора часто оказываются неразделимыми. Более того, собственно редакторскую работу редакторы, как правило, выполняют, так сказать, добровольно, из любви к искусству, тогда как цензорские функции они выполнять
