— Он из Воронежа, Аркадий Алексеевич, — с безнадежностью напомнил Карцев. — Там степи. А здесь глухая тайга, в которой он почти не ориентируется. И может пройти мимо лагеря в ста метрах, не заметив его.
— Хорошо. Все же пока в экспедицию сообщать про это ЧП не будем. Поищи его еще. И все время жгите дымный костер, кричите, шумите. Если же толку не будет, вызовем завтра спецрейс, перебросим к тебе большую часть партии и тогда будем искать вместе. Из города, конечно, тоже нагрянут: инженер по ТБ, профсоюзник…
Весь день Карцев бродил по окрестностям, сделав круг диаметром километров десять, но даже следов Саши более не обнаружил. Вконец измотанный, он вышел вечером к лагерю, где исправно горел сигнальный костер, но его дыма он сам днем не видывал. К обеду следующего дня Ми-8 привез восемь поисковиков во главе с Кривоносом — с палатками, продуктами и прочим.
— Показывай, где ты был, где видел последние следы и давай свои соображения, — взял с места в карьер начальник. Разложили карты, склонились, вникли.
— Ни хрена себе, местечко для пропажи он выбрал, — присвистнул грубоватый Юра. — Самый стык двух речных систем. Хорошо, если он свалился в систему Чилимбы: тут нашего базового лагеря при ходе вниз ему не миновать. Да и места там с дорогами, посещаемые людьми. А если он уже крутанулся и вышел к Линде ниже? Да рванул вниз по ней? Там-то ни дорог, ни людей, только кое-где избушки охотничьи — пустые в связи с межсезоньем… Элементарно пропадет.
— Надо проверить все варианты, — решил начальник. — Завтра с утра к нам вновь придет вертолет и разбросит поисковые пары по долинам. Желательно подальше, километров за тридцать от этого лагеря. Будем искать следы в местах выброса и затем двинемся вверх с целью поиска тех же следов и возможного перехвата Саши. Идти шумно, с периодическими криками и стрельбой. Но это — завтра. Сейчас надо обустроиться в лагере. Мы же, — повернулся он к Карцеву — сходим с тобой в то место, где студент оставил груз и снова поищем. Что у него с собой еще было?
— По-моему, ничего. Кроме антенны.
— Зачем же тогда он бросил топор? — удивился кто-то…
В конце восьмого дня безрезультатных поисков все пали духом. На Карцева же вообще старались не смотреть: так он стал мрачен, худ и черен. Он мотался в самые дальние, глухие углы, прометая тщательнейшим образом выпавшие ему долины и лога, замечая следы лосей, оленей, медведей, даже, кажется, зайцев — но Сашиных следов уже не встречал. Как и все прочие следопыты.
