— Да? Ну, не знаю, может и сработает. А все же как-то мне не по себе…
Тут Карцев повернулся к Бутусову.
— А у тебя-то, Палыч, как дела сердечные обстоят? Поддается Валентина?
— Она, может, и не прочь, — уныло пробасил Бутусов, — только куда я ее поведу?
— Как куда — в наш номер! Ты же слышал, что Сашки в эту ночь здесь не будет, да и я рассчитываю проводить какую-нибудь туземку… Если и вернусь ночью, то ты, поди, уже управишься? Или сегодня ты обуян половым гигантизмом?
— Какой там гигантизм, мне ведь не тридцать лет. Палочку бы кинуть и то ладно.
— Может и кинешь, если не будешь сиднем… Ты вспомни молодость свою удалую, как ты девок и баб на вечорках крутил да тискал, а при случае и приходовал… Или все твои многочисленные нам россказни на деле сказками являются? В общем, как снова танцы начнутся, веди на круг Валентину и расшевели, разогрей ее как следует. А когда Сашка с Татьяной уходить засобираются, шепни своей пассии, что обязательно проводишь до дома, а пока хочешь угостить ее в гостинице такой настоечкой, какой она в жизни не пробовала.
— Да ведь у нас ничего спиртного в номере нет…
— Ну, беда! Главное, чтоб она пойти согласилась, а там свет выключишь и дожимай ее. Конечно, с болтологией. Что ты, в самом деле?! Грамотный ведь!
— Грамотный-то, грамотный, только отвык я от таких дел. С женой-то все попроще…
— Проще, это верно. Зато и удовольствие не то. Или уж, поди, и не удовольствие, а обязаловка? А, Палыч?
— Иди ты, Сергей Андреич, на фиг! — сдвинул брови Бутусов. — Давайте лучше выпьем, да по полной! А то вроде пьем — хлюп, хлюп, — а еще ни в одном глазу!
— В одном-то есть, Палыч, — примиряюще завершил разговор Карцев. — Ну, будем!
Дамы нарисовались к возобновлению танцев. Соответственно, сидеть они не захотели, и Хмельницкий вновь повлек к эстраде Татьяну, а Валентину повел (с тычком в бок от Карцева) Бутусов. Сергей же стал зорко оглядывать диспозицию: пора было и самому определиться. Но не определился: одни уже явно заняты, к другим не клонилась душа, третьи совсем были неказисты… Он подошел к танцующим, вклинился под разудалую музыку, но и танцевальный запал его исчез. Один танец сменялся другим, пляски на танго и обратно, но Карцеву становилось все скучнее. В качестве последней надежды он посмотрел в угол, где ранее томилась юная греховодница, но всей той компании след простыл. Глянул на часы: скоро одиннадцать. Он поплелся к своему столику и обнаружил там одинокого Егора Павловича.
